-Ты это, знаешь что, у нас там вишня ещё есть?
-Да куча целая.
-Собери мне в тарелку немного, я поклюю.
Танька ушла в огрод, Паша поехал в туалет.
Спустя время они снова сидели в комнате и разговаривали. Паша ел вишню.
-Бурундуков целая куча развелась. - сказала Танька. - И бегают и бегают по забору, хоть из ружья стреляй!
-Не надо, ты их не трогай. Пусть себе бегают.
-Так они всю вишню сожрут.
-Ну и пусть. На здоровье. Ты ж покушала?
Танька махнула головой.
-И я тоже покушал. А остальное пусть они доедают. Знаешь что? Глянь там в интернете, что они любят ещё, кроме вишни?
-Подкармливать их что ли будешь?
Паша кивнул:
-А почему нет?
-Это как-то перебор, пап. От них и так житья никакого.
-Ну прямо уж вот так никакого?
-Да их реально много. Ты не замечаешь просто. Давай, я тебя на улицу как-нибудь часика на два вывезу - сам посмотришь.
Паша махнул рукой:
-Ладно, оставь.
За окном солнце заливало двор расплавленным золотом. Всё светилось. Ближе к сараю, как выстроенная к осмотру рота, стебелёк к стебельку, стояли подсолнухи, едва кивая жёлтыми головами.
-Красивые они. - Паша показал пальцем.
Подсолнухи были ярко-желтые, такие, как солнце на школьных рисунках.
-Я, наверно, не дотяну до осени. - сказал он.
Танька поначалу никак не отреагировала на эти слова, продолжая рассматривать подсолнухи в окне. Потом повернулась:
-Пап...
-Слушай. - перебил её Паша. - Послушай меня, Танюш. Мы оба, ты и я, знаем, что это правда.
У Таньки по щекам потекли слёзы, хотя выражение её лица нисколько не изменилось, только глаза наполнились водой.
- Не надо, Танюш, не надо. - Паша улыбнулся и протянул ей руку. Она подвинула стул поближе и взяла его руку в свою. - Это случается. Так должно быть, так будет со всеми. Скоро вот - со мной. - Паша опять улыбнулся. - Ты должна быть готова. Просто будь готова и не плачь. Время просто. Время, Танюш. Подошло.
Он посмотрел в окно.
-Так быстро... - сказал тихо.
Танька подвинулась к нему ещё ближе.
-Но ведь доктор сказал, что ещё не всё...
-Доктор просто проявил милосердие, чтобы я духом не падал. А я и не падаю. - Паша посмеялся. - Я только устал очень, Танюш. Вымотало меня, нет сил уже.
Танька заплакала.
-Ну вот, началось. Ну, иди сюда, иди вот, садись.
Танька присела к отцу на диван и положила ему голову на плечо. По лицу её текли слёзы, она всхлипывала и смотрела в окно на подсолнухи и маки. Туда же смотрел Паша, гладил её руку и улыбался.
-Год уже Танюш. Тяжело мне с этой заразой дальше барыкаться. Я не сдался, нет. Но есть вещи, которые я не могу изменить. Это - не могу. - он помолчал и добавил. - Сколько, он сказал?
Танька вытерла слёзы.
-Месяц или два...
За окном порыв ветра вспучил клеёнку на теплице.
-Ну и отлично. - Паша повеселел. - Целая уйма времени.
Засмеялся.
Ветер прокатился по крыше и пошумел сточным желобом.
-Слушай, принеси мне листок и ручку. - попросил Паша. - Напишу-ка я ему письмо.
-От него вестей никаких вообще.
-Хотя бы попробую. Может, мне ответит. Всё-таки четвёртый год уже как.
Танька принесла тетрадь и ручку:
-В середине пиши, чтоб легче вырывать было.
-А ты мне сейчас вырви.
-Да зачем? Подкладывать под лист надо будет, а так ты в тетрадке сразу на мягком напишешь - и нормально.
Паша картинно почесал затылок:
-Верно баешь, Танюха.
Они посмеялись.
-А адрес? - спросил он. - Куда писать? Прям на остров что ли?
-Там у них есть какой-то, я потом гляну в интернете.
-Хорошо. Знаешь что, Тань? Можешь мне ещё вишни набрать?
Танька улыбнулась, взяла тарелку и вышла из комнаты.
Паша сел за письмо.
"Привет, Дима! Или, может быть, уже не Дима, не знаю, у вас же там новые имена всякие дают. Но я буду по-старому тебя Димой звать, надеюсь, ты не обидишься и сделаешь скидку, как другу. Ты мне не писал три года. Я понимаю, новая жизнь, все дела, но мне было бы интересно узнать о тебе, тем боле, что из наших о тебе тоже никто ничего не знает и спросить не у кого. У меня тут есть немного всяких новостей. Танька в этом году уже поступает, жить будет в столице, у своей тёзки, сам знаешь какой. Она, кстати, мне часто звонит, спрашивает про тебя, а я ей ничего не отвечаю, потому что нечего отвечать. У неё, вроде, всё в порядке. Живёт одна, с маленьким сыном, сын родился год назад. Танька поедет, так хоть поможет ей немного и растормошит. Я так понял, ей там скучно очень. На улице у нас ничего нового, почти всё по-старому. Вот лето жаркое очень выдалось в этом году, хотя я его толком и не вижу. У меня рак. Такие дела. Уже год как. Врач сказал, что жить мне осталось до осени, потом умру. Если сможешь - приезжай. Не сможешь - ну хоть помолись тогда. Мне Танька немного читала про вас из интернета, там написано, что вы в основном молитесь. Я, честно, не представляю, как вы там живёте, хотя и в Бога верю и всё, но не могу понять. Иногда думаю о тебе, и странно всё это как-то. Хотя, наверно, так надо. Лучше бы было, если бы ты приехал, уж больно охота на тебя ещё раз посмотреть. И Танька и Таня бы обрадовались. Может, ты отпросишься там у своих на несколько дней? Попробуй, только постарайся побыстрее, а то я не уверен насчёт себя. Приезжай, жду. До свидания."
Паша написал письмо, закрыл тетрадь, положил ручку на стол и умер.
Танька собирала во дворе войлочную вишню. Вокруг неё бегали туда и сюда бурундуки. Стояла жара. Танька думала о том, как пойдёт сегодня вечером с Лёшей, какой будет громадный костёр и что будет потом.
По улице проехала мусорка, из окна кабины которой на Таньку посмотрел большой пёс с красным языком.