Так и вышло, что к Ночи Мириадов Звёзд у костров собрались не только сиротские, но и кметы нарочно пришедшие. А чуть поодаль за эти годы себе место прожег ещё один костёр — для торговых гостей, кого праздник в поместье застал. И в эту ночь рядом с ним праздновало целых три купеческих каравана.
Но волховицам было не до них. Девушки спустились на поляну в сопровождении Благояра и Яра, несущих тяжёлые короба, которые осторожно составили на замощённую плашками землю. Мала кивнула всем, звякнув кольцами колтов и поправила рукава расшитой сорочки да стряхнула росу с пол синей волховки с белыми узорами по краям и белыми шнурами петлиц. Вперёд же, в круг света костра, вышла Ясна в красной кисейной волховке, легко вздымаемой ветром, и почти в полном облачении золотом — обруч, колты и рясны, околецы, накосник, даже обережные леты были белые костяные с золотой нитью. Разве что вышивка была простовата, но и девушка держала себя столь величественно, что на узоры и нитки никто и не глянул. Девушка улыбалась, когда кивнула сестре и приняла из её рук первую братину — тяжёлую, широкую, с птичьими головой и хвостом, полную душистого вара, сдобренного мёдом. Ясна сдержала детское хихиканье. Каждый год к Мириадам звёзд умельцы вырезали новую братину, старались украсить её понарядней. И коль раньше легко можно было угадать курица то или ласточка, то сейчас птичка стала похожа на сокола и ворона разом, и немного на сову.
— Нам есть куда возвращаться домой. Мы может и были сироты, но на этой земле есть Сиротское поместье.
Ясна улыбнулась, отпила и передала братину Мале, которая, сделав глоток, пустила питьё дальше. Младшая тем временем взяла переданный ей хлеб, отщипнула немного и бросила в костёр, и только потом отломила кусочек себе и передала каравай сестре. Когда хлеб поделили, а медовый вар выпили, волховицы обернулись к стоявшим там же новым старостам.
Кметы в нарядных кафтанах поснимали шапки под взглядом старшей и опустились на одно колено, касаясь рукой земли. За всех заговорил Кулик, ему и деревенские доверяли, и Ясна его имя тогда назвала.
— Княжини Мала и Ясна, примите нас с землёй и семьями под свою руку. Осените своей удачей.
— Я и сиротский клан принимаем вас. Да будут дела и заботы наши общими, и земля под одной рукой не оскудеет.
Ясна мягко улыбнулась, приняла из рук Малы братину вырезанную и раскрашенную в виде летящего аиста и поставила на принесённую и оставленную между кметами и волховицами лавку. Когда девушка шагнула назад, новые старосты разглядели дюжину малых ковшиков-черпальников, маховыми перьями стоявших на крыльях. Мужчины в очередь брали по ковшику, зачерпывали взвар, выпивали и с поклоном отходили, унося резное пёрышко. Остатки питья подарили огню, и только после этого деревенских пустили в общий праздник.
А новые княжини остались у костра почти до конца и ушли домой уже заполночь. Уже скоро они сидели простоволосые и без большей части украшений на крыше, а между ними стоял старый треснувший поминальник, над которым как живой трепетал светлячок. Девушки долго молчали, глядя на звёзды, пока едва слышный вопрос не разбил тишину:
— Княжиня, ты рада?
— Я не знаю, сестра…
У купеческого костра же люди ели и пили, беседы говорили, но не громко, а всё больше на соседний праздник поглядывали. Не укрылось от них и вокняжение волховиц, и почтение к старшей, стоявшей всегда в шаге за плечом Ясны. Любопытно было, что ж случилось? Кто с Малой знаком был, а кто и позже за Последнюю реку хаживать начал и только Ясну видел. А у кого спросить, да чтоб и не высмеяли. Тут им под руку попался один из людей поместья — молодой отрок, года два назад взятый из города Блажиком в обучение копью и прижившийся при набирающейся дружине.
— Скажи нам, юный воин, — поманил один из приказчиков с одобрения купца, — кто по правую руку княжини Ясны?
— Так это же старшая, ой, княжиня Мала! Сестра ст… княжини Ясны. Она из Перерождающегося мира вернулась! Три года её ждали, — отрок с жаром рассказывал, вздымая то одну руку вверх, то другую. — И когда только воротилась, изменилась, что и знакомые едва признали. Но княжиня Ясна сразу узнала. А потом так радовалась привезённому гостинцу. Я такой счастливой её до того и не видывал.
— А что за гостинец-то?
— Так почём знать? В мешочке что-то было. Но мешок во! Ладонью разом не охватишь.
Приказчик ещё немного порасспрашивал, да отпустил отрока к большому костру дальше веселиться. Да и у купеческого шуму прибавилось — пока обсудили услышанное, пока догадками обменялись, там и звёзды гаснуть начали.
Часть 3
Глава 31
Сладкий мёд помнишь даже когда в руках незрелое яблоко.
Мала обмела себя от снега у входа в пещеру и вошла внутрь. Дорогу по ней она хорошо знала и не боялась споткнуться даже в темноте, да и проход всё равно был всего один. Через два поворота показался свет зажжённых Ясной огоньков, и уже через несколько шагов волховица вышла к Источнику. Тут, казалось, время застыло, а туман, как и несколько лет назад, вытекал из щели и мягким серым блеском мерцал, отвечая светлячкам. Только теперь силу из тумана постоянно забирала в свой дар волховица.
Старшая улыбнулась сестре, стоявшей в середине пещеры, и, прислонившись к стене, принялась ждать и присматриваться ко всему, на что падал её взгляд. Постепенно едва заметные изменения стежок за стежком сложились в цельный узор. Вот сила вихрится и собирается в единую струю, вливающуюся в сферу дара, но…она словно нить от прялки до веретена не сама по себе — её тянут, дёргают, теребят. И щель, откуда она выходит начала чуть стираться, искрашиваться. Не заметно отдавая всё больше силы и сильней раскрываясь. Мала бы этого и не заметила, коль часто сюда бы захаживала. Но волховица у Источника почти и не бывала — несколько раз, когда Ясну учила, пару раз мимоходом сестру искала, даже по возвращении не приглядывалась, а сейчас ей стали видны изменения, будто бы они сделались одним днём.
Девушка улыбнулась и призадумалась. Ей вспомнились щели в Краю Перерождающегося мира. Она ещё там догадывалась, что Край не долго продержится и скоро начнёт рушится, и щели лишь трещины на старом горшке, который вот-вот разлетится на кусочки, коль его неловко на стол поставишь. Из них тоже сочилась сила, и её тоже можно было попробовать забрать себе. Только у Источника она мягкая и послушная, а там дикая, необузданная. Но если исток расширяется, может ему можно помочь?
Она нахмурилась. Мысль крутилась гольцом в омуте — видишь, пальцы чувствуют, но поди ухвати. Мала постаралась хотя бы запомнить её и перевела взгляд на сестру. Ясна же продолжала трудиться, расширяя свой дар. Старшей было видно, что новоявленная княжиня в нескольких местах уже коснулась границы первой сферы, но не бросила все усилия на пролом, а продолжила расчищать дальше. Хотя там осталось почти ничего — ещё с полгода или год и можно будет пробиться во вторую сферу.
— Ты молодец, скоро меня обгонишь, — похвалила Мала сестру, открывшую глаза. — Да и сейчас видно, кто из нас упорней. Когда я уходила к вратам, моя первая сфера была не такой чистой, как твоя сейчас.
— Правда? — Ясна посмотрела на свои руки, а потом спрятала ладони. — Но я не чувствую себя такой же сильной, какой ты была тогда.
— Наш дар хоть и похож, но всё же разный. Ты его пестуешь для новой жизни, с хворым домом и поместьем. Я же прикладывала его к копью и мечу, к клану Стояновичей. Вот и кажется, что их и рядом не поставишь. Твой лучше, — Мала улыбнулась и подошла к сестре. — И чтобы мне не сплоховать, придётся вновь заняться своим и наведаться через Врата ещё разок.
— Нет! Ты ведь только вернулась, — Ясна чуть потянула, будто маленькая. Когда-то давно точно так же она просила пряники. — Как мы опять без тебя?
— Три года без меня ты не плохо справлялась, да и остальные тебе в помощь. — Мала провела ладонью по голове сестры и улыбнулась погрустневшей Яснушке. — Да и я ещё не все дела дома переделала, чтоб так скоро уходить. А вот к сенокосу уйду. Помнишь, как мы наш Источник нашли.