Болезненное ощущение поползло по руке, сперва не слишком сильное, но потом горячее и горячее. Вскоре рука казалась раскаленной добела. Он заскулил, как собака.
- Ой-ей-ей! Внутренний карман! Внутренний карман!
- Очень хорошо...
Он почувствовал, как чужие ладони обшаривают его одежду, но мог только лежать, корчиться и хныкать, хотя звенящее страдание отступило. Вытянув шею, он оглянулся на нее, оскалившись.
- Мать твою так! Я зуб даю...
- Ты серьезно? - Ее пальцы нашли потайной карман и выудили сверток. - Ну, раз ты просишь...
Нажатием большого пальца Явре сломала Фэллоу оба верхних резца. Этот прием она узнала от старого сулджика, как и очень многое в своей жизни. Потом оставила Фэллоу, сгорбившегося и пытающегося выкашлять передние зубы.
- Когда мы встретимся в следующий раз, мне придется показать тебе меч! - бросила она и зашагала прочь, на ходу засовывая сверток за пояс.
О, Богиня! Жители Сипани какие-то слабаки. Неужели не найдется никого, кто бы мог сопротивляться ей?
Она потерла болевшую руку. Возможно, ноготь почернеет и слезет, но ничего, отрастет новый. А вот зубы у Фэллоу - нет. Вряд ли это будет первый ноготь, который она потеряла. В том числе в те незабываемые времена, когда она лишилась вдобавок к ногтю еще и кусочка пальца на ноге, благодаря почитателям Пророка Кхалюля. Они ее пытали. На миг Явре почувствовала едва ли не симпатию к своим дознавателям. И особо приятным было воспоминание, как она приложила главного из них лицом в жаровню, когда убегала. Как он шипел!
Но, быть может, этот Куррикан разозлится настолько, что отправит по ее следу приличных убийц? Тогда она могла бы разобраться с ними. Не такая битва, как в прошлом году, конечно, но поможет скоротать вечерок.
Рассуждая, Явре шагала быстрой и решительной походкой, расправив плечи. Она любила ходить. С каждым шагом она ощущала собственную силу. Каждая мышца расслаблялась, но сохраняла готовность к мощному прыжку, стремительному пируэту, смертельному удару. Даже не вглядываясь нарочно, она отмечала способность каждого живого человека поблизости нести угрозу, предугадывала возможную атаку, просчитывала свой ответ, воздух вокруг нее дрожал от предугадываемых столкновений, подсчета расстояний, отображения позиций, изучения подручных средств, которые можно использовать в бою. Самые жесткие неприятности те, которые вы не видите заранее, поэтому Явре всегда была оружием. Оружием, которое никогда не вкладывалось в ножны и готовилось ответить на любой выпад.
Но ни один клинок не сверкнул из темноты ей наперерез. Ни стрелы, ни вспышки огня, ни отравленной иглы. И куча убийц тоже не появилась из тени.
Как жаль...
Только пара полупьяных северян препиралась у крыльца дома Помбрайна. Один из них рычал что-то про лысого бугра. Она не обратила на них ни малейшего внимания, взбегая вверх по лестнице, как не заметила и нескольких нахмурившихся охранников, которые выглядели доходягами даже по сравнению с людьми Фэллоу. Дальше по коридору и в главный зал с фальшивым мрамором, дешевой люстрой и корявой мозаикой, изображавшей сцены с верховой ездой. Очевидно, вечерний наплыв посетителей еще не начался. Шлюхи обоих полов, включая типчика, в принадлежности которого Явре сомневалась, лениво развалились на диванах и креслах в ожидании клиентов.
Помбрайн занимался тем, что выговаривал кому-то из своих прихвостней за излишне вызывающий наряд. Когда Явре вошла, он испуганно глянул на нее.
- Ты уже вернулась? Что-то пошло не так?
- Все! - в полный голос расхохоталась она. Он выпучил глаза, а она смеялась еще громче. - Для них.
Схватив Помбрайна за запястье, она вложила ему в ладонь сверток.
Он посмотрел на ничем не примечательную кожу.
- Ты это сделала?
Женщина одной рукой обхватила его за плечи и сдавила. Помбрайн задохнулся, кости его заскрипели. Вне всяких сомнений, она отличалась великанским ростом, но даже в этом случае трудно поверить в такую силищу.
- Ты плохо знаешь меня. Меня зовут Явре, я - львица Хоскоппа. - Она смотрела на него, вызывая неприятное и малознакомое ощущение, что он - непослушное дитя, угодившее в суровые материнские объятия. - Когда я берусь за работу, то не отступаю. Но ты еще узнаешь.
- Я так и жажду расширить свой кругозор. - Помбрайн вывернулся из ее сокрушительного объятия. - Ты не... не открывала его?
- Ты мне не сказал, что можно.
- Хорошо. Хорошо.
Он смотрел на сверток, и улыбка постепенно озаряла его лицо. Просто не верилось, что задача разрешится с такой легкостью.
- Моя плата.
- О, конечно! - Он потянулся за кошельком.
Явре подняла мозолистую ладонь.
- Половину я возьму натурой.
- Натурой?
- Разве ты не этим здесь торгуешь?
- На половину суммы нужно много натуры. - Он приподнял бровь.
- Я представляю. И я хотела бы остаться здесь на время.
- Это честь для нас, - пробормотал он.
- Я возьму его.
- Отличный выбор! Я...
- И его. И его. И ее. - Явре потерла грубые ладони. - Она может разогреть мужиков для меня. Я плачу не за то, чтобы кого-то возбуждать.
- Конечно, нет.
- Я - уроженка Тхонда, у меня грандиозные потребности.
- Могу сказать, что теперь вижу это.
- И, во имя солнца, пусть кто-нибудь приготовит для меня ванну. Я сейчас уже воняю, как сука во время течки, боюсь представить, какой смрад пойдет потом. Все городские кобели сбегутся ко мне! - Она захохотала.
Один из мужчин сглотнул. Второй глянул на Помбрайна с зарождающимся отчаянием, пока Явре заталкивала их в ближайшую комнату.
- ...Ты! Снимай штаны! Ты! А ты ищи узел повязки на моих сиськах! Вряд ли ты развяжешь, поэтому подвинь мне ремешок, чтобы развязала...
Дверь милосердно закрылась.
Помбрайн схватил за плечо Скалэкея - слугу, которому он доверял больше, нежели другим, - притянул к себе.
- Иди в Храм Гурков, что у третьего канала, так быстро, как сможешь. Знаешь такой? С зелеными мраморными колоннами?
- Да, хозяин.
- Скажешь священнику-привратнику, что у тебя сообщение для Ишри. Ей скажешь, что у мастера Помбрайна есть та вещица, о которой она спрашивала. Скажешь Ишри, понял?
- Для Ишри. У мастера Помбрайна есть вещь.
- Тогда выполняй! Бегом!
Скалэкей умчался, а Помбрайн отправился к себе в кабинет со скоростью, лишь немного меньшей, сжимая сверток в потной ладони. Закрыл за собой дверь и повернул ключ. Все пять замков сработали с успокаивающим душу металлическим лязгом.
Только после этого он позволил себе выдохнуть. Благоговейно уложил сверток на стол. Вот и наступило время его триумфа, которое хотелось продлить. Встретить с надлежащим почтением. Помбрайн подошел к шкафчику, вытащил бутылку, которую еще дед его привез из Шизнадзе для того, чтобы откупорить, отмечая самое значительное событие. Улыбнулся, протянул руку к штопору, покачивая головой.