Юрка, конечно, знал и о бандеровцах, и о том, что с ними происходят настоящие бои. Знал и в душе побаивался, но при случае снова просил отца взять его в командировку.
Однажды он сидел в тесном, но уютном отцовском кабинете и переписывал сочиненное отцом обращение к бандеровцам с предложением явиться с повинной. Закончил его только к обеду: очень уж старался. Михаил Иванович посмотрел, обрадованно воскликнул:
— Молодец! Не стыдно хоть кому показать!
Юрка повеселел.
— Ну, сынок, — продолжал отец,— я тобой доволен. Очень даже... Проси, что хочешь.
Мальчик встрепенулся:
— Правда?
— Вот моя рука.
— Честное слово, что хочешь? — с заблестевшими глазами переспросил сын.
— Э-э! — догадливо протянул Михаил Иванович.— Вон оно что! Хитрец! Взять с собой в командировку? Нет-нет!
Юрка понял, что заветное желание его не исполнится и страшно огорчился.
— А еще говорил «что хочешь»...— обидчиво выдавил он.
Отец как-то озабоченно поглядел на него, задумчиво погладил подбородок, решительно махнул рукой:
— Ладно! Была не была. Раз «что хочешь», так «что хочешь». Уговорил!
Через несколько дней Михаил Иванович отправился в командировку, забрав с собой сына. Ехали они на стареньком, по еще бойком «виллисе». За рулем сидел Николай Матвеич, или попросту дядя Коля, бывший фронтовой шофер, уволенный после тяжелой контузии. Машина бежала ходко. Уже скрылся за горами город, огромными зелеными букетами поплыли мимо хутора. Умостившись на заднем сиденье, Юрка глазел по сторонам. В груди у него стыл радостный холодок от быстрой езды. Часа через два «виллис» въехал в небольшой городишко со странным названием Залещики, где у Никитина-старшего были срочные дела. Пока он решал их, Юрка с дядей Колей успели вдоволь накупаться в речушке. После этого подкрепились нехитрой снедью, что взяли с собой.
С делами Михаил Иванович управился только к вечеру. Сразу заторопились домой... От езды и новых впечатлений Юрка почти сразу задремал.
Отец озабоченно поглядывал то на него, то на солнце. которое уползало за горизонт. Лицо у него была: Хмурым, мысленно он уже крепко ругал себя за то, ню тик опрометчиво уступил сыну. Ругал за то, что задержался в Залещиках дольше, чем рассчитывал.
Матвеич догадывался о состоянии Никитина-старшего.
— Поспеем, Михаил Иваныч! — успокаивал он и добавлял ходу.— Все будет «дуже добре».
Скоро впереди показался лес, густой и плотный, как стена. Лишь узкая, почти прямая дорога, как река, разрезала его надвое. Об этом лесе, хоть он и лежал почти под боком города, ходила недобрая молва.
У самого леса Матвеич притормозил машину.
— Может, в объезд? — повернулся он к Михаилу Ивановичу.
Тот, секунду помешкав, возразил:
— Уж очень там дорога никудышная. Чего доброго, застрянем, много времени потеряем. Дома тревожиться станут... Давай здесь, Матвеич.
Никитин откинулся на спинку сиденья, расстегнул кобуру, в которой находился наган. «Виллис» въехал в лес. Тени в нем уже загустели, только верхушки деревьев были подрумянены закатывающимся солнцем... Матвеич прибавил газ.
На одной из колдобин машину сильно тряхнуло, и у Юрки сразу пропал сон. Он открыл чуть припухшие глаза, оглянулся по сторонам...
По обочинам дороги, сливаясь в одно целое, мелькали кусты и деревья. Мальчик стал глядеть в даль дороги. Было похоже, что сплошная стена постепенно расступается и оттуда выползает огромная темноватая змея-дорога. Потом она набирает скорость и стремглав бросается под машину.
...Зоркие Юркины глаза сразу наткнулись на темное пятно впереди.
— Лошадь?!—удивленно воскликнул мальчишка.
От неожиданности дядя Коля так тормознул, что
Михаил Иванович чуть не врезался лбом в ветровое стекло, а Юрка ударился о спинку переднего сиденья. Шофер в сердцах чертыхнулся и хотел двинуться дальше, но его остановил Никитин, который внимательно вглядывался вперед. Там стояла лошадь, обыкновенная коняга. Но стояла она очень странно, как раз поперек дороги, почти касаясь головой и хвостом придорожных кустов. Причем казалось необычным то, что голова ее была вздернута вверх. Михаил Иванович понял, что лошадь тянется мордой к кустам, но ей что-то мешает.
— Матвеич,— негромко, но торопливо сказал он шоферу.— Поворачивай... быстро...
Тот смекнул сразу. Окинув взглядом придорожные деревья, озабоченно подумал: «Такая теснотища... Повернешься тут, как же».