Оттого так и обрадовался Юрка бабушке. Она не работает, не учится. Свободного времени у нее много. Вот и поможет ему...
На следующий день после школы Юрка, пообедав, сел за уроки. Настасья Петровна примостилась тут же, возле стола. Привычно, почти не глядя, сновала спицами, вязала варежки. По письму задание было простое. Только вот любопытство Юрку разобрало...
— Бабушка,— оторвался он от тетрадки.— Почему слово «Советская власть» пишется с большой буквы, а не с маленькой?
Старушка смутилась. Потом не очень уверенно проговорила:
— А как по-другому-то? Советская власть... верная, крепкая, значит, большая власть. Разве можно маленькой-то ее пропечатывать?
Юрку такое объяснение привело в восхищение. Он на этот раз и не заметил, как разделался с письмом, Даже с охотой принялся за ненавистную арифметику.
Но в первом же примере у него никак не получался ответ...
— Бабушка, а у меня вот тут...— он ткнул пальцем в «Арифметику»,— не выходит. Надо 76 помножить на 89. Сколько будет, а?
Настасья Петровна перестала вязать, нахмурилась, вздохнула:
— Эстоль-то мне, дитятко, не под силу...
Глаза у Юрки округлились.
— Ты вот в школу ходишь, а я не учена... Неграмотная, значит.
Мальчик даже задохнулся от неожиданности, потом выдавил:
— Такая большая и... Ты ленилась?
Бабушка горестно покачала головой:
— Уж скажешь... Не на что было учиться. Да и некогда, батрачила я... Вот давеча ты спросил меня про власть Советскую... Так ее раньше и в помине не было. Власть буржуев прежде прозывалась.
— Я читал. Так это когда было... У, давно как!
— А я, дитятко, все это своими глазыньками видела, своими рученьками щупала.
Юрка оторопело захлопал ресницами:
— Выдумываешь, бабушка.
— Да ты что? Какой прок-то мне врать? Хочешь, расскажу?
Настасья Петровна поведала внуку горькую историю Тот, будто наяву, увидел бабушку маленькой, такой же, как он. Она вместе со взрослыми под горячим, будто печь, солнцем работала в поле на толстого, словно Карабас-Барабас, помещика. Какая уж тут школа!
Юрке захотелось сделать бабушке что-то доброе, и он выпалил:
— Хочешь, бабушка, я тебе почитаю «Родную речь»?
Та встрепенулась. Лицо у нее враз посветлело. Будто солнце тени согнало.
— Спасибо, дитятко. Только цифры-то доделай. Уж после,
Желание почитать бабушке оказалось таким сильным, что Юрка и с арифметикой разделался быстрее обычного. Правда, с громким чтением поначалу заминка получилась. Он никогда так не волновался. Чуть не им складам читал, как первоклассник. А ведь с чтением-то у него хорошо было. Когда кончил, от смущении головы не поднимал. Бабушка же пришла в умиление
— Ах ты, господи, молодец-то какой,— запричитала она. — Так бойко.
— Я еще быстрее могу,— смалодушничал Юрка.— По «Родной речи» у меня только «отлично» и «хорошо».
О том, какие оценки по остальным предметам, он промолчал.
— Вот бы мне, дитятко, так,— Настасья Петровна тоскливо посмотрела в книгу.— Чего только в ней не написано, не порассказано. А для меня — темный лес.
— Ты, бабушка, иди к нам, в класс. Анна Степановна быстро научит.
— Уж куда мне, старой,— улыбнулась бабушка.— Да и поздно. Ни к чему.
— Книжки читать будешь,— возразил Юрка, потом доверительно добавил:— Раньше, когда я был маленький, тоже не умел читать. А сейчас научился... А хочешь, бабушка, я тебя буду учить?— вдруг неожиданно спросил он.
...С того дня Юрка реже выходил на улицу.
Бабушка оказалась на диво старательной и понятливой. Иногда объяснения «учителя» вызывали у нее лукавую усмешку. Тогда Юрка, входя в роль, спрашивал:
— Бабушка, у тебя есть вопросы?
Азбукой Настасья Петровна овладела быстро. Мальчик даже огорчался, что ему редко приходилось поправлять ученицу. Зато с письмом дело шло туго. Сухонькие бабкины руки никак не держали ручку, перо цеплялось за бумагу. И Юрка с удовольствием выводил буквы, показывал, как надо писать. Что и говорить, сам он старался, чтобы не ударить в грязь лицом.
Письма далекой дочери бабушка обычно просила писать внука. Не очень-то хотелось ему писать, особенно потому, что тетя в ответах указывала, какие ошибки сделал племянник. Если письма читал Юрка, он обычно опускал эти места. Когда же их читали папа и мама, мальчик не знал, куда деваться. Правда, в последнее время краснеть ему приходилось все меньше...
Однажды Юрка в своей комнате сидел за книгой. Вдруг он услышал сердитый папин голос: