Я пожал плечами:
— При чем тут мама?
— Нет, ты отвечай! — настаивала Нина.— Любишь?
Ясно, я очень любил маму. Разве можно было ее не любить?! О ней даже в газете писали как о лучшей воспитательнице детсада. Меня она ругала реже, чем я заслуживал. Мама не читала моралей, как выражался наш сосед — студент пединститута. Не вздыхала, глядя на мои оборванные о мяч ботинки. Я замечал, как она за ужином подкладывала мне самое большое яблоко, и так, что даже Нина не имела ничего против. Да разве все назовешь? Но главное, по-моему, было то, что она меня понимала с полуслова. И Нина спрашивает, люблю ли я маму. Смешные девчонки! Все им надо объяснять на словах. А сестра продолжала:
— Конечно, не любишь. Если бы любил, давно бы выбросил свою овчарку!
Я ушам своим не поверил:
— Выбросить Дружка? За что?
— За то, что много ест, а на еду нужны деньги,— отчеканила Нина,—А их зарабатывает только мама. Вот. Ясно?
Мне было ясно, и я вздохнул... Сестра подождала немного, не отвечу ли я что-нибудь. Не дождавшись, удивилась моему молчанию и, должно быть, поэтому, не сказав больше ни слова, убежала.
Я стоял озадаченный... Дружок лизнул шершавым языком мою ногу, уставился умными глазами на меня. Я еще раз вздохнул и сел на лавочку. Дружок положил тяжелые лапы мне на колени. Я обхватил руками его тугую шею и задумался. Через час я уже шагал к маме па работу.
В детском саду было тихо. Малыши спали после обеда. Мама сидела за низким столиком и вырезала конверты. Она удивилась моему приходу.
—Что-нибудь случилось дома? — спросила она и озабоченно нахмурила брови,—С Ниной поссорились?
— Нет, только...— я замялся.
— Что «только»?
— Мама, ты для чего вырезаешь это? — я указал на конверты.
— Буду учить детей склеивать.
— Давай я тебе немножко помогу, а ты отдохни.
Мама улыбнулась.
— Ты, Витюша, лучше бы дома дров напилил.
— Мы с Ниной уже пилили сегодня. Она первая бросила.
— И много напилили?
— Кубометров... кубометра...— начал было я, но побоялся сказать очень много или слишком мало и замолчал.
— Вы кубометрами пилили или тюльками? — поинтересовалась мама, и в ее глазах заиграли смешинки.
— Ты, мама, не веришь мне? — забеспокоился я и хотел было дать честное слово, но вспомнил, как обычно клянутся в приключенческих книгах, и закончил: — Клянусь .. клянусь Дружком.
Это убедительно! — рассмеялась мама и, притянув меня к себе, обняла.— Верю, Витюша, верю... Ну, н если хочешь помочь, не возражаю. Вырезай. А я план напишу.— И показала мне, что и как нужно делать.
С этого дня я почти каждый день приходил в детский сад. Вырезал, клеил, рисовал, делал игрушки. А с начала учебного года уговорил ребят-одноклассников, и мы взяли шефство над детсадом.
Но ссоры с сестрой продолжались. По-прежнему Нина презрительно кривила губы при виде собаки, и Дружок, как и раньше, недоверчиво косился на нее. Это бы, наверное, тянулось долго, не случись одного происшествия.
Осенью, в один из воскресных дней, мы всей семьей отправились на пруд стирать половики.
Мама и сестра принялись за дело, а мы с Дружком, взобравшись на обрыв, играли в прятки в кустах. Я приказывал ему сидеть, сам забирался в укромное местечко и свистел. Дружок быстро отыскивал меня.
И вдруг, лежа в кустах, я услышал испуганные голоса. Вскочил. На берегу, на мостках, бегала Нина, бестолково размахивала руками. Мамы почему-то не было. Я прыгнул вниз и покатился по обрывистому берегу.
— Помогите! —услышал я отчаянный мамин крик.— Помогите!
Мимо меня, громко дыша, пролетел Дружок. Огромными прыжками помчался он вниз. Я бежал во весь дух вслед за ним, крича:
— Дружок, возьми!
Когда я подбежал к мосткам, то увидел в воде, метрах в десяти от берега, морду Дружка, а за ней голову мамы. Дружок и мама медленно двигались к берегу. Я понял, что мама держится руками за спину собаки. На мостках, утирая слезы, кричит Нина:
— Мамочка, держись крепче!
— Не пищи! — остановил я сестру. Потом спокойно, хотя сердце готово было выскочить, посоветовал маме:— Держись свободней, не мешай Дружку плыть... Лови!
Я бросил поводок. Мама с трудом ухватилась за него... Скоро мы с Ниной помогли ей вылезти на плотик.
Я не удержался, спросил:
— Ты что, мама, поскользнулась?
— Это я виновата,— хмуро объяснила Нина, помогая маме снять мокрую одежду.— Уронила в воду мыло, а мама хотела его выловить да и сама упала.
-— А какая я пловчиха, ты знаешь,— сказала мама.— От страха и от неумения вместо того, чтобы к берегу, я от него поплыла. Хорошо, что Дружок помог.