...Валька лежал в постели расстроенный. Угораздило же его подцепить эту... как ее... какую-то инфекцию... Ну, попросту — грипп.
Валька уже давно прошел испытание славой. Конечно, ему и сейчас приятно, когда болельщики называют его Мышкиным (Мышкин был его кумиром, хотя Третьяка он тоже уважал). Приятно слышать одобрительные крики. Но Валька не зазнался. Не сердился, когда ребята подсказывали ему, часто сам спрашивал об ошибках. И хоть знал, что пропускает меньше других вратарей, все же очень переживал, когда ему забрасывали шайбу. Зато был просто счастлив, если уходил с площадки «сухим». Дома, лежа в кровати, Валька тоже переживал. Переживал за то, что не мог помочь команде. Переживал, потому что понял, какую крупную ошибку допустил. Не подумал о своей замене. Конечно, это забота капитана. Но Денис как-то говорил Вальке о втором вратаре, а потом забыл. Раз об этом заикнулся сам Валька. Тогда Денис поручил ему подобрать замену. Валька начал агитировать некоторых ребят, но те отказались наотрез. Говорят, что вратарем сложнее, чем полевым игроком. Хитрят. Просто считают, что неинтересно. И Вальке поначалу так казалось.
В «Снежинку» его пригласил Денис, капитан, который жил в одном дворе с Валькой. Вальку попробовали в нападении, потом в защите. И там и здесь он с треском провалился. Ребята зароптали на своего капитана: привел такого. Денису было жалко Вальку, но он понимал, что тот не годится. Выручил Колька, вратарь. Он заявил: пусть стоит в воротах. Сам Колька пойдет в защитники. Денис согласился. Согласился и Валька, хотя никто его согласия и не спрашивал, даже Денис, который считался другом.
Первый же матч удивил ребят. Нельзя сказать, что Валька стоял хорошо. Просто он стоял лучше, чем прежний вратарь. Вот потому и удивились мальчишки, которые не допускали мысли, что Валька что-то может в хоккее. Самого Вальку игра захватила. Он сразу понял, что такое вратарь. Если соперник обойдет нападающих твоей команды, то может споткнуться на защитнике. Если обманет защитника, то может спасовать перед вратарем. Ну а если уж обойдет вратаря, то ничто не спасет от гола.
Это хорошо понимал Валька. И оттого сейчас расстраивался еще больше...
Когда до встречи «Снежинки» и «Факела» оставалось чуть больше часа, Валька не выдержал. Соскочил с кровати и... чуть не упал. От долгого лежания и от температуры закружилась голова. Он даже испуганно вскрикнул и тут же прилег на подушку.
— Валя, тебе плохо? — услышал он. Открыл глаза и увидел, что в комнату вошла его двоюродная сестра. Жила она в Сарапуле. Училась, как и Валька, в пятом классе. Недавно с родителями приехала в гости в Ижевск. Валька сразу невзлюбил ее. Наверное, за то, что девчонка. Еще за то, что очень уж походила на него. А больше всего за то, что и звали ее Валькой. Надо же! Оказывается, имя-то у него девчоночье. А ведь ему оно нравилось... Когда сестра первый раз назвала его Валей, он тут же поправил ее: «Не Валя, а Валентин». Поправил, чтобы сразу было видно, что имя мужское.
В этот приезд Валька с сестрой по существу не разговаривал: больному не до этого, да и о чем разговаривать с девчонкой? О том, как учишься? Об этом Валька не любил говорить. Папа и мама с ним на эту тему часто беседуют: мол, ты способный, и не стыдно тройку по математике иметь? Может, тогда о книгах? Только Валька уверен, что Валентина (так он зовет сестренку, чтобы сразу было видно, что имя девчоночье) читает совсем другие книги. Ну а говорить о хоккее или футболе с ней вообще бесполезно. Из спорта ее интересует, наверное, только фигурное катание или художественная гимнастика. Зато Вальку это совсем не интересует. Так что разговаривать им не о чем.
Сегодня Валькины и сестренкины родители ушли куда-то. Они попросили девочку поухаживать за братом. Та согласилась. Сейчас она сидела в другой комнате и что-то рисовала. И все же, когда Валька ойкнул, сестренка услышала...
— Не Валя, а Валентин, поняла? — сердито поправил Валька.— Сколько раз говорить!
Девочка будто не заметила ворчания. Подошла поближе:
— Может, тебе что-нибудь надо?
— Ничего не надо,— ответил он и подумал: «Так и знал, начнет приставать».
— У тебя лицо красное. Наверное, температура,— обеспокоенно сказала сестренка и протянула руку к Валькиной голове. В другой руке она держала лист бумаги, на котором было что-то нарисовано.
— Температура? — спросил Валька и усмехнулся: — Точно, есть — тридцать шесть и шесть.
— Очень смешно,— девочка хмыкнула.— Можно смеяться, да? Но за это ты должен измерить температуру. Тетя Нина очень просила...
— Сказал, нормальная! — взорвался Валька.— Отвяжись!