6. Памятование о Боге: богослужебный круг, молитва, чтение, медитация
Согласно Н.А. Бондарко, основным структурообразующим элементом традиции, как в целом, так и на индивидуальном уровне, является память, точнее «памятование о Боге», осуществляющееся в ряде процедур, которые в своей совокупности и образуют традицию (см.: Бондарко 2014: 324—341).
Это памятование не хаотично, но упорядочено церковным ритуалом, основанным, в свою очередь, на двух богослужебных кругах: Proprium de Tempore и Proprium de Sanctis. Если в пределах первого круга ежегодно отмечаются события, составляющие 33-летнюю жизнь Христа и отчасти его Матери (Рождество, Обрезание, Благовещение, Пальмовое воскресенье, Страстная седмица, Пасха, Пятидесятница, Успение Девы Марии), то в рамках второго круга поминаются святые обоих Заветов и истории христианства (св. Иоанн Богослов, св. Екатерина, св. Франциск, св. Доминик, св. Петр Мученик и другие). Сочетаясь в виде переменных молитв в устойчивом строении литургии и суточных служб, круги Proprium de Tempore и Proprium de Sanctis образуют собой временные координаты средневековой культуры, ее циклическое и продольное время соответственно (см.: Реутин 1996: 114). Относясь одновременно к двум кругам, праздники сообщают темы как монастырской проповеди, так и благочестивому размышлению, мистическим переживаниям харизматиков.
Организует «памятование о Боге» не только месса, но и оффиций, последовательность келейных и общих (конвентуальных) богослужений, отправляемых в течение суток: утреня, часы I, III, VI, IX, вечерня и повечерие (см. с. 311 наст. изд.). Примерами подобной организации могут служить составлявшиеся харизматиками часословы страстей, распределявшие в продолжение дня «порции» воспоминаний о муках и крестной смерти Христа.
В основе «памятования о Боге», полагает Н.А. Бондарко, находится ритуализованное говорение, голос чтеца, так сказать, звуковое, физически ощутимое тело этого голоса. Молитва (oratio), чтение (lectio) и размышление (meditatio) представляют собой отдельные грани общего мнемонического комплекса, в котором эмоции, воображение и мышление насквозь проницают друг друга, находятся в состоянии синкретического единства. Практиковались три техники чтения: вслух, «про себя» и субвокализация, но превалировала, безусловно, первая техника (см. с. 236, 257 наст. изд.). Звуча в узком кругу монахов, во время вечерних коллаций и на капитулах, чтение вслух на латыни и на немецком было в разной мере формализовано: обставлено, артикулировано, звучно, обязательно для восприятия. Чтение нередко переходило в медитацию. «Между чтениями принималась она медитировать» (Un. 455) — сказано об одной из монахинь обители Унтерлинден. Медитация, состоявшая в многократном повторении слов и фраз библейского текста, представляла собой способ богопознания. Такой способ не был в строгом смысле слова ни индивидуальным, ни произвольным, поскольку реализовался хотя и собственными усилиями, но посредством набранных в памяти, общезначимых фрагментов Св. Писания. Для многих из монахинь этим фрагментом стало имя «Jhesus Cristus» (sic!), повторяемое сотнями, тысячами раз как в Именительном, так и, судя по контексту, в Звательном падеже; средневерхненемецкий оригинал не различает две формы (см.: Mettke 1993: 134). Свидетельствами об этой практике полнятся публикуемые нами сестринские книги обителей Тёсс и Энгельталь. Свидетельства о ней также имеются в текстах обителей Унтерлинден (см.: Un. 509) и Хельфта (см.: LDP2 528). Повторение имени Иисуса происходило в зазоре между исполнением формульной, пусть и краткой, молитвы и спонтанным говорением. В записках М. Эбнер содержится осмысление практики многократного повторения, «руминации». И такое осмысление — имяславческого толка: имя Христово тождественно самому Иисусу Христу.
7. Речевые клише
Речевая ткань женской мистической традиции была насквозь прошита клишированными оборотами. Вот как она звучала из уст Э. Штагель, поднаторевшей в мистике Экхарта, до ее знакомства с Г. Сузо: