Основным эстетическим принципом мистических созерцаний является свободная конвертация абстрактных проблем, противоречий и ценностей в предметы с повышенной символической нагрузкой. «Сухость Божья», отсутствие благодатных переживаний предстает в образе живой колючей изгороди между Богом и харизматиком. Господь собирает из своих заслуг и заслуг своей Матери ожерелье и возлагает его на грудь умирающей (см.: LDP2 60, 529). Апостол Иоанн ходит по хору и, поднося кубок к губам каждой монахини, собирает в него благоговение и усердие поющей псалмы, чтобы затем передать его Господу (см.: LSG 22). Такая черта сближает созерцание со сном. По мере повествования предмет нередко утрачивает свое символическое наполнение, сводится к простой вещи, которая используется согласно своему практическому назначению. Но символизм скрыто остается в предмете и время от времени дает знать о себе, а затем опять затухает, сходит на нет.
Мистико-экстатические переживания, получившие изображение в изучаемых тестах, были весьма разнородны. Их главные формы — видение, явление и аудиция.
Видение (лат. visio, нем. Vision) — это мистический опыт, при котором харизматик покидает пределы дольнего мира, переносится в потустороннее пространство и визуально воспринимает его, причем ему открывается некоторое ранее скрытое от него содержание голосом сверхъестественного персонажа либо с помощью непосредственного, «влитого» знания.
Явление (лат. apparitio, нем. Erscheinung) — мистический опыт, при котором харизматик остается в бытовом пространстве и воспринимает его, однако при этом харизматика посещают пришельцы горнего мира, которых он видит и с которыми общается.
Аудиция (лат. auditio, нем. Audition) — это мистический опыт, состоящий в акустическом и не сопровождаемом визуальным рядом восприятии голоса сверхъестественного персонажа, которым озвучиваются высказывания самого разного рода. Аудиция близка к явлению в том смысле, что не предполагает перехода из одного пространства в другое.
Все выделяемые П. Динцельбахером виды контактов с потусторонним: однократные и многократные, длительные и краткие, неожиданные и ожидаемые, снабженные и не снабженные последующим толкованием, ведущие и не ведущие к мистическому единению; содержащие в себе угрозу наказания, поощрение, обетование, передачу повеления, разрешение застарелой проблемы и персональное утешение (см.: Dinzelbacher 1981) — все эти виды контактов встречаются в женских визионерских текстах южной Германии 1-й половины XIV века. Независимо от своей разновидности они являются функцией практикуемого языка и конструируются, в содержательном отношении, указанным выше способом. Однако это лишь одна сторона медали. Вторая заключается в том, что, будучи выстроено субъективными усилиями харизматика, и притом вполне предсказуемым образом, полученное содержание воспринимается им в объективированном виде, как не зависимое от него и дарованное ему извне.
От собственно видения, явления и аудиции следует отличать условия их протекания. Основным из таких условий является экстаз (греч. εκστασις, лат. stare extra): восторженное состояние, высшая степень воодушевления, доходящая до исступления. Имея своим образцом восхищение ап. Павла (см.: 2 Кор. 12: 2), экстаз представлен в изучаемых нами текстах формами индивидуального и, редко, группового («Тогда, как кажется, в восхищении оказался весь конвент». — ChE2 20), подготовленного и неподготовленного, подвижного и неподвижного экстаза, а также экстаза с сохранением либо без сохранения телесных ощущений (ср. письмо Жака де Витри). Неизвестен нашим текстам остался лишь токсический экстаз, практикуемый религиозными сектами Нового и Новейшего времени. Подвижной экстаз время от времени сопровождался глоссолалией, в ходе которой, как видно из «Откровений» М. Эбнер, могло многократно повторяться (выкрикиваться) имя Иисуса Христа. Впрочем, экстаз — в том числе сознательно вызванный самобичеванием, чтением страстей, созерцанием распятия — был лишь одной из форм порогового, пограничного состояния. Другие его формы: страдание (спровоцированное аскетическими упражнениями), тяжелая, затяжная болезнь и предсмертная агония — также чреваты видениями, явлениями и голосами-аудициями.
Из непороговых состояний достойны внимания в интересующем нас отношении сон (М. Эбнер), а также то, что в восточной аскезе называется «тонким сном»: краткая дремота «в стуле своем» во время исполнения многочасовых молитвенных правил (Г. Сузо). В эти мгновения телесной пассивности активно и причудливо сочетаются смыслы, полученные при чтении молитв: образы, клише и мотивы. Так, монахине обители Унтерлинден Хайльраде де Хорбург явился — после того, как она провела рождественскую ночь в коленопреклоненных молитвах и затем на рассвете присела отдохнуть на скамью, — Господь Иисус со словами: «Проси Меня, о чем пожелаешь» (Un. 459).