В рамках восполнения уясняются функции Христа: замещать собою любовника и ребенка, отсутствующих у монахини, на которых мы теперь подробно остановиться не можем. Заметим только, что в текстах традиции Христос предстает в цветении утонченного эротизма, в образах 16- (см.: LDP2 59) и 18- (см.: ChE2 28; FLG 604; с. 165, 188 наст. изд.) летнего юноши, а также молодого мужчины в возрасте 30 лет (см.: Ad. 171; Kt. 131; с. 139, 192 наст. изд.). При этом Гертруда характеризует 16-летнего: «<...> в том виде, как Им хотела бы тогда насладиться моя молодость телесными очами», а магдебургская бегинка замечает по поводу 18-летнего: «<...> так образ Его девам всего милей, и Он всего прекрасней».
В текстах встречаются изображения coitus’a. Брачное соитие в Небесном Иерусалиме составляет кульминацию «Откровений» А. Лангманн (см. с. 187 наст. изд.). Появляются и сцены разного рода извращений и педофилии, где задействован Младенец-Христос (см. с. 434 наст. изд.). А. Бланнбекин сосет «крайнюю плоть» Иисуса (см. с. 307 наст. изд.). Гертруда целует и ласкает всю ночь напролет положенное рядом с нею в постели распятие, пока не чувствует, как ее обнимает снятая с креста десница Распятого (см.: LDP2 212; ср.: Песн. 2: 6). Что же касается Младенца (Ребенка)-Христа, то это, как видно из предлагаемых переводов, один из наиболее распространенных образов изучаемой нами традиции. Он созерцался обычно в период рождественских празднеств. Явившись со своей Матерью монахине Ирмгард из обители Готтесцелль, он заставляет ее тосковать по себе долгие годы (см.: Gt. 145—146), обнаруживая тем самым свою компенсаторную функцию.
4. Реверсивная конструкция (C)
Итак, Христос — «часть» монахини-харизматика. Существенной особенностью этой части является то, что она либо полностью утрачивает, либо в большой мере восстанавливает свои очертания мифологического персонажа и, соответственно, находится с душой либо в диффузных отношениях, либо в отношениях взаимной дополнительности (любовник, ребенок), неизменно оставаясь при этом одной из двух составляющих внутреннего мира харизматика. Обе части этого мира: Христос и душа — представляют собой своего рода сообщающиеся сосуды, между которыми происходит обмен активностями.
Отношения между рассматриваемыми частями являются прямо пропорциональными. Прямая пропорциональность — такая зависимость двух величин, при которой увеличение или уменьшение одной из них ведет к увеличению или уменьшению другой. Эта зависимость была установлена самым определенным образом уже в основополагающем тексте традиции, «Проповедях» клервоского аббата:
Душа не сомневается в том, что любима (amari), поскольку любит (amat). <...> Как ты себя готовишь для Бога, так Он тебе явится.
Очевидно, что взаимоотношения между отдельными и самостоятельно действующими персонажами, харизматиком и Христом, какими мы их наблюдали у того же у Г. Сузо, интериоризированы аббатом Клерво и заменены на закономерности внутренней, интеллектуальной динамики. И такая динамика нашла выражение в знакомой нам реверсивной конструкции: «Я Твоя, а Ты мой», «Ты во мне, я же в Тебе», «Иисусе, будь со мной всегда так, чтобы сердце мое оставалось с Тобой» (ES 66, 206, 250). Прямая пропорция задается образом зеркала (speculum), популярного у монахинь (см.: ES 130), и состоит во взаимном познании и созерцании обеих частей друг другом: «Душа, созерцающая Бога, созерцает Его не иначе, как если бы единственная созерцалась Богом» (Cantic. 2: 428); «Возжигаешь в Себе [душу мою], чтобы, как я была познана, я себя познала в Тебе» (ES 182). Такие взаимнорефлексивные ходы предполагают пару обменивающихся действиями субъектов: кто возводит свой взор к Богу, тот созерцается Богом Отцом (см.: LDP2 153), кто взирает на Распятого, на того взирает и Распятый, узревая в нем свое отражение (см.: LDP2 205). И. Экхарт предельно заостряет мысль о взаимной рефлексии обеих частей (некогда самостоятельных персонажей) и видит в рефлексии не два встречных, но единое действие, взятое с разных сторон и с разных позиций: