Олененок тянулся то к одному, то к другому и все обнюхивал, обнюхивал каждого с ног до головы, посапывая носом. Очевидно, ему было крайне важно знать, как от кого пахнет.
Дежурный сигнальщик просемафорил на катер, что олененка привели в лагерь. На берег приехал капитан. Принесли сухого компота из кладовки, и олененок после некоторых колебаний подобрал фрукты из рук Коли Власова.
— Ну, значит, привыкнет, приживется! — засмеялся Виталий Владимирович. — Значит, обязательно ему имя потребуется. Впервые он на заре к нам заявился, не так ли? Пусть в таком случае и будет Зориком. Как вы думаете, ребята?
— Зорик! Зорик! — закричали кругом. — Так и назовем его — Зорик!
Кто-то на радостях хлопнул олененка по спине. Тот вскинулся на дыбы. Ребячий строй раскололся, и рогатый пленник умчался в лес столь легкими и грациозными прыжками, каких не увидишь и в балете.
Трудно было надеяться, чтобы олененок после всего случившегося снова пожаловал в лагерь. Тем неожиданней и приятней был его скорый визит.
Когда лагерь утих во время обеда, и слышалось только дружное пощелкивание ложек о миски, у кладовки раздался испуганный крик тети Дуси. Ложки, как по команде, замерли в воздухе. Возле хлебного ящика стоял Зорик и с самым невозмутимым видом поедал ломоть «бородинского».
В честь дорогого гостя состоялся настоящий пир. Чего только не перепробовал олененок! Его потчевали и брусникой, и малиной, и сухими фруктами, и сахаром. Тетя Дуся только ахала и горестно разводила руками, подсчитывая убытки от нового нахлебника.
В самом деле, олененок очень скоро усвоил расписание в летней столовой и никогда не опаздывал к завтраку, обеду и ужину. Чаще же являлся первым, чтобы раньше всех снять пробу.
Диковатость его день ото дня исчезала и проявлялся веселый шаловливый нрав. Игривое настроение накатывало на него обычно после еды. Чего он только не вытворял тогда! Вихрем носился по лагерю, как на крыльях, перелетая через скамейки, байдарки, расчалочные веревки палаток. А не то пускался вальсировать, гарцевал, кружился на месте.
Случалось, в порыве неуемной резвости толкал кого-нибудь рожками и пускался наутек. Ребята за ним. Но где уж догнать! Разве могли они, двуногие тихоходы, так ловко огибать стволы, перепрыгивать через кусты выше себя ростом?
— Ну, постой же, Зорик! — молили измученные преследователи.
Олененок и в самом деле останавливался и ждал, следя за ребятами лукавым взглядом. Однако стоило кому-то подбежать вплотную, Зорика будто ветром подхватывало с места, и погоня продолжалась.
Вдали от лагеря, в глубине леса, олененок чувствовал себя смелее, и там затевалась новая игра — «в пугалки», как называли ее ребята. Играли так. Все двуногие участники грудились на поляне и делали вид, будто заняты своими делами и вовсе не заметили, что Зорик спрятался в чаще. Несколько минут проходило в напряженном ожидании. Вдруг рыжий непоседа вылетал из-за куста и ураганом устремлялся на ребят с выставленными вперед рогами. Буквально в двух шагах от толпы Зорик ловко отскакивал в сторону. Но, случалось, нервишки у ребят сдавали, и они с криками бросались врассыпную. Такой конец олененку нравился больше. Он горделиво изгибал шею, и в каштановых глазенках загорался озорной огонек. «Убедились мол, что со мною шутки плохи?»
На возню с олененком почти совсем не оставалось времени, когда начали готовиться к грандиозной военной игре. В ней нашлось дело для всех: и будущим капитанам, и матросам, и штурманам. Готовилась к отплытию даже команда морских коков, которым предстояло готовить для участников обед в походной обстановке.
Маленький островок Утиный, где должна проводиться игра, стал центром всеобщего внимания. Раньше никто и не глядел на этот синий каравашек, выпирающий из моря. Теперь же он был беспрерывно под прицелом биноклей и подзорных труб. Юные штурманы прокладывали к нему курс по настоящей лоцманской карте. Будущие капитаны спорили, в какой бухте лучше поставить на якорь «Нахимовца». Коля Власов с другими механиками не вылезал из «преисподней», надраивая до слепящего блеска каждую медяшку в машинном отделении. По палубе так часто шлепали швабры, что она не успевала просыхать. А грязь с берега привозили на ногах коки, которые загружали на катер продукты для завтрашнего похода.
И вот час настал. Ранним утром над морем одна за другой взвились две ракеты — красная и белая… Началось! Команда «десантников» стремглав бросается к шлюпкам. Взвихрились по ветру синие воротнички. На узком причале сразу образовалась толчея. Хрустят и потрескивают прогнувшиеся доски. Кому-то в спешке отдавили ногу, кого-то вообще столкнули в воду — поплыла, покачиваясь, бескозырка.