Шутку встретил взрыв смеха, который, однако, быстро оборвался. Горел погиб, а насмехаться над мертвым совсем не так весело. Все посмотрели друг на друга, и Скалагрим удивился выражению беспокойства на каждом лице — за исключением Графа, который весело насвистывал.
— Какое у него было настроение, когда ты с ним разговаривал, Синь? — поинтересовался Гемеракс.
Хораг хмыкнул, выпустив струйки дыма из облепленных грязью отверстий доспеха.
— Мрачное, я бы сказал. Помнишь те годы после катастрофического поворота на Гармонии?
Дуко выругался:
— Прекрасно! Не знаю, как остальные, но я ухожу и забираю с собой все, что смогу унести.
— Сказано истинным сыном Восьмого, — заметил Эмикос. Элиан одобрительно хихикнул. Дуко развернулся к парочке Детей Императора:
— Как будто у вас подобных мыслей не было. Я видел, как вы двое суетились в поисках той генетической десятины. Планируете небось купить за нее благосклонность Эйдолона?
— Как будто ты не сделал бы то же самое, — вмешался Скалагрим. — Как будто никто из нас не планирует ничего подобного. — Он огляделся. Только Хораг и Граф не отвели глаз. — Остальные были дураками — они запаниковали и сбежали, забрав первое, что попало под руку. Но мы-то поумнее ж, так? Мы все знаем, что есть сокровища подороже, чем несколько зародышей боевых мутантов или капля клонированного геносемени. Поэтому мы и остались.
— И я рад, что вы это сделали, — объявил Фабий, входя в атриум в сопровождении странной фигуры Вольвера, сцепившего руки за спиной. Смотритель стратегиума среди всей этой зелени смотрелся неуместно. Как, впрочем, и Фабий.
Скалагриму он показался каким-то слабым. Сломленным, годным только под нож. Это, мягко говоря, пугало. Возможно, Горел оказался прав: Фабий уже не был тем человеком, который исчез в пасти Комморры. Где-то там он утратил былую хватку, и теперь они все расплачивались за это.
Фабий остановился, внимательно всех осмотрел и, немного помолчав, объявил:
— Мне нужны союзники!
— Поздновато спохватился, — усмехнулся Граф. Фабий поднял бровь, но отвечать не стал. Вместо этого он снова оглядел собравшихся.
— Не думаю, что друкари остановятся на Пелее-Терциусе. Они нападут снова. Тогда я их недооценил. Но не теперь. Поэтому я обратился с призывом ко всем, кто мне должен. Некоторые предпочли не отвечать, в частности те банды, которые раньше входили в Третий. Эмикос, Элиан, вы отправитесь к ним и напомните о том, что они у меня в долгу.
Два апотекария посмотрели сначала друг на друга, потом на Фабия.
— А если они не послушают? — спросил Эмикос.
— Вы сделаете так, чтобы послушали. Это мой приказ как старшего апотекария и лейтенанта-командующего. Напомните им, что именно они поставили меня командиром в отсутствие нашего отца. Напомните им, что Двенадцатый на моей стороне. И напомните им, что бывает с теми, кто переходит мне дорогу. — Он указал на Гемеракса и Графа: — Хоть вы оба не из Третьего, но я попрошу вас о том же. Железный Оплот у меня в долгу, как и Хор Слез. Я требую расплаты.
Гемеракс нахмурился, его штопанное лицо пошло складками, словно дубленая кожа.
— Убедить их будет нелегко. Но я попробую.
Улыбающийся Граф только смешливо фыркнул и пожал плечами. Фабий не сводил глаз с безумца, пока тот не перестал хихикать и не кивнул.
Фабий посмотрел на Хорага.
Гвардеец Смерти хрипло вздохнул.
— Тиф не придет к тебе на помощь, Фабий. И Мортарион тоже. Ты принадлежишь Фулгриму, а мой легион не помчится на всех парах спасать то, что принадлежит другим. — Он погладил уродливую голову Пац’уца. — Но все же я попытаюсь.
— Это все, о чем я прошу, мой друг.
Хораг хмыкнул:
— Какое громкое слово! Особенно из твоих уст, Фабий. Но я приму его как комплимент.
Фабий посмотрел на Дуко:
— Ну а ты?
Дуко пожал плечами:
— Почему бы и нет? Но, как сказал Хораг, мои братья не славятся тем, что блюдут подобные соглашения. Если почуют в этом какую-то выгоду, то придут. Если нет…
Фабий кивнул и обвел взглядом собравшихся апотекариев:
— Полагаю, что ответ всем вам будет примерно таким же. Это неважно. С теми, кто оставит мою просьбу без внимания, я разберусь соответственно.
— Если выживешь, — заметил Дуко.
Фабий отмахнулся:
— В том, что я выживу, Дуко, сомнений нет никаких. — Он оперся на посох. — Но я запомню твою заботу. Идите. Корабли выбирайте какие хотите из тех, что остались.
Когда апотекарии ушли, Скалагрим фыркнул.
— Ты ведь знаешь, что большинство не сделает того, о чем ты просишь, — сказал он, скрестив руки на груди. — Хораг, ну, может, Дуко. А остальные убегут и спрячутся в надежде избежать той участи, к которой ты так стремишься.