— Ты каждый раз это говоришь, ответила та.
— От этого меньше правдой оно не становится.
— Прошу, потише! — велел Фабий. — Мне хватает забот и без того, чтобы фильтровать вашу грызню.
Модифицированная сенсорная сеть его доспехов на ходу разворачивалась. Растянувшись, она охватила все вокруг, набросав трехмерную схему города на дисплее шлема. Фабий сравнил ее с прежними записями, с любопытством отметив изменения.
— Савона, ты что-нибудь замечаешь?
— С нашего последнего визита устойчивость окружающих строений значительно снизилась, — ответила та, помолчав мгновение. — И авточувствам моей брони не удается определить глубину повреждений.
— Потому что это не повреждения. Это поросль. Новая поросль. Дикая и странная.
Фабий стукнул Пыткой по осыпающейся стене. Древний камень распался, открыв под собой перламутровую поверхность. Призрачная кость. Благодаря Фабию она пронизывала все руины.
— Вообрази, как это будет выглядеть лет через сто.
— Лучше не буду. Она скоро выхолостит труп этого мира и превратит его в нечто иное. Чем-то напоминает мне Солемнейс. — Савона пристально взглянула на Фабия. — Создаешь, значит, себе собственную планету?
— Не говори глупостей. На это уйдут тысячи лет. И потребуется больше внимания, чем я готов уделить. Нет, у меня другие планы на это место.
— И какие же?
— Пожалуй, тут я пока подержу язык за зубами. Идем. Вот сюда.
Броня Фабия засекла инфразвуковой гул усердно работавших смотрителей сада. Их труд на его благо был одной из причин, по которой Фабий позволил им остаться. Не будь их, сад, пожалуй, не расцвел бы так.
Призрачная кость образовала что-то очень похожее на искривленный мангровый лес, растущий из общего корневого ложа. Переплетение жемчужно-белого вещества устилало землю и тянулось вверх — поначалу редкое, но чем дальше они углублялись в развалины, тем гуще оно становилось. В двадцати метрах от посадочной площадки все так заросло, что пришлось идти гуськом по узким тропинкам, когда-то бывшим широкими улицами.
Призрачная кость покрыла пеленой каждое сооружение и наползала в промежутки толстыми блестящими плетями. Внутри угадывались какие — то очертания, полуоформившиеся лица и едва различимые фигуры. Фабий не мог сказать наверняка, естественные это флуктуации или же работа смотрителей. Когда он приближался, фигуры, казалось, двигались, отворачиваясь прочь или подаваясь вперед. Видимо, игра света или что-то подобное.
Среди ветвей наверху мелькали маленькие фигурки. Бледные обезьяноподобные существа, приспособленные к пустоте потомки рабов, захваченных во время Легионных войн. Необычайно устойчивые к звуковым миазмам, испускаемым хозяевами, они росли в численности вместе с садом — от нескольких сотен до неисчислимых тысяч. Племена этих созданий теперь обитали под высокими сводами леса, и отзвуки их пронзительных воплей отдавались внизу, словно шум дождя. Они задавали форму гибкому психопластику сада, поощряя призрачную кость расти вверх и вширь. Теперь обезьянки питались ею, хотя Фабий так и не понял до конца, как такое возможно, учитывая, что призрачная кость по сути есть отвердевшая энергия варпа, овеществленная энтропия.
Поначалу он думал использовать кость так же, как это делали альдари, — просто чтобы облегчить церебральную передачу между клонированными телами. Но со временем обнаружились и другие способы ее применения. Поэтому Фабий позволил призрачной кости расти как ей вздумается сначала на борту своего корабля, «Везалия», а потом и здесь. В результате кость превратилась в нечто большее, чего он не мог себе даже представить.
Фабий замер, датчики брони зарегистрировали внезапный звуковой всплеск. Воздух заметался, словно обезумевший зверь, на них одна за другой стали обрушиваться и перехлестывать волны резонанса, становясь громче с каждым мгновением. Звукоподавители, встроенные в шлем, глушили самые пики, и Фабий порадовался, что предусмотрительно не стал его снимать.
— Ненавижу эту часть, — прорычала Савона, хватаясь за голову. — Как будто гвозди в череп забивают. — Она сморщилась. — Интересно, Арриан чувствует себя так же?
— Это бы объяснило его характер, — пробормотал Саккара сквозь стиснутые зубы. Фляги застучали по броне, и он схватился за них, словно защищая. — Неужели им обязательно делать это каждый раз? — Он метнул в Фабия яростный взгляд. — Ты не можешь приказать им перестать?
— С чего бы? — отозвался Фабий, повышая громкость ответа, чтобы перекрыть нарастающий шум. — Они делают именно то, что я хотел. А теперь молчи.