Его сосредоточенность исчезла так же быстро, как и появилась. Он закрыл веки и снова застонал.
— Я не могу на это смотреть, но не могу отвести взгляд, — прошептал он.
Я наклонилась вперед и скользнула рукой, чтобы коснуться его щеки. Меррик вздохнул, и страдание у него на лице смягчилось.
— Я здесь, — сказала я.
Его дыхание стало ровным, когда я начала петь.
— Это первый день моей жизни.
Клянусь, я родился прямо в дверном проеме.
Я вышел под дождь, внезапно все изменилось,
Люди раскладывают покрывала на пляже.
Чувство, когда Меррик улегся в постель, было облегчением. Он наконец-то спал, наконец, успокоился достаточно, чтобы отдохнуть. Я продолжала тихо петь колыбельную, которую я пела бы всю ночь напролет, если бы от этого он был счастлив.
— Твое лицо — первое, что я увидел.
Думаю, я был слеп, пока не повстречал тебя.
Теперь я не знаю, где я,
Я не знаю, где я был,
Но знаю, куда хочу пойти.
И я подумал, что сообщу тебе,
Что это навсегда.
Главным образом, я тугодум,
Но осознал, что ты мне нужна,
И я сомневался, можно ли мне пойти домой.
Я сделала глубокий вдох и продолжила напевать, когда поднялась на ноги, но я не уходила очень далеко. Рука Меррика нашла мое запястье, напугав меня на мгновение, пока я не посмотрела назад и не увидела, что его глаза были открыты. На этот раз они не были сосредоточены, просто пустые.
— Останься, — сказал он резко. — Пожалуйста, останься со мной.
— Я никуда не ухожу.
Он потянул меня назад, чтобы я села на кровать, но когда я начала устраиваться около его бедер, он тянул меня дальше. Я оказалась лежащей рядом с ним, его рука прижималась к моей пояснице, его лицо зарылось мне в шею.
Было удивительно удобно, когда он прижался ко мне, даже при том, что у него была температура. Он устроился и вздохнул, крепко меня обнимая.
— Здесь безопасно, — пробормотал он, уткнувшись мне в кожу. — Только здесь. Здесь спокойно. Хотя я не вижу тебя, я тебя чувствую.
У меня в носу защипало. Я закрыла глаза, чтобы сдержать влагу, наполняющую их. Если это была безопасность, в которой он нуждался, значит, это была безопасность, которую я могла бы дать ему. Любым возможным способом.
Потому что я влюблена в Меррика Тэтчера.
Я была влюблена во все в нем. Даже в те части, которые, как он думал, сломаны. Он был сильный, даже когда он не думал, что сильный, смелый, когда ему было страшно. Он был добрый, даже когда злился на жизнь, и он заставлял меня смеяться чаще, чем когда-либо.
У Меррика были свои проблемы, но он встречал их с высоко поднятой головой, не осознавая этого. Из-за этого я любила его еще больше.
От внезапного осознания у меня дыхание перехватило, и движение у меня в груди заставило Меррика придвинуться ближе. Он приклеился ко мне, крепко обняв меня за талию руками так, что я не смогла бы отстраниться, даже если бы захотела.
Но я не хотела.
Минуту спустя я взяла себя в руки и продолжила петь.
— И ты сказала: «Это первый день моей жизни.
Рада, что не умерла, прежде чем повстречала тебя.
Но теперь мне все равно, я могла бы отправиться с тобой куда угодно
И, наверное, была бы счастлива».
Так что если хочешь быть со мной,
В этих делах никогда не знаешь наверняка
Нам нужно просто подождать — и всё станет ясно.
Я начала клевать носом, стресс последних нескольких часов сказался на мне. Мне было слишком удобно, чтобы держать глаза открытыми. Поэтому пока дыхание Меррика щекотало мне кожу, я напевала до тех пор, пока сон не одолел меня.
***
Я проснулась на следующее утро, все еще прижимаясь к Меррику, только уже я была будто приклеена к его груди. Она была теплая. Слишком теплая из-за жара. Я осторожно выбралась из постели, еще раз измерив ему температуру, прежде чем выйти из комнаты, чтобы дать ему поспать.
Я нашла Мику в гостиной, развалившегося на диване с телефоном на груди. Он проснулся, когда я вошла в комнату.
— Как он? — спросил он, садясь и потирая глаза.
— Жар немного спал. Он наконец-то немного успокоился, — ответила я, зевая.
— Хорошие новости. Раз жар продолжает спадать, значит, он будет в порядке.
Я кивнула, глядя в пол и пытаясь сориентироваться.
— Ты в порядке, Грейс?
— Я в порядке. Ты позвонил родителям?
Мика вздохнул и посмотрел на свой сотовый.
— Да. Мама начала волноваться, но, думаю, я убедил ее, что у нас все под контролем. Она согласилась, что нет причин рано возвращаться.
— Где они?
Мика только пожал плечами, по-видимому, безразличный к этому.
Я посчитала странным, что мои родители уехали за город в тот же день, что и Эмма и Нэйтан, но на самом деле причин быть подозрительной не было. Они могли делать, что хотели. Хотя то, как мои родители уехали, вызывало сомнения.
Мама избегала разговора о том, куда они едут, сказав, что им просто нужно было взять отпуск на несколько дней. Папа только пожал плечами и сказал, что он делал то, что мама хотела.
Когда я спросила Киру об этом, она сообщила мне, что в клинике это тоже для всех было тайной. Ей просто велели перенести пациентов и закрыться, пока не вернется папа.
Как только у Меррика появились признаки жара, пока мы сидели на той остановке, я забыла все о наших родителях и сосредоточилась на нем. Я была его сиделкой, в конце концов. Это моя работа.
Страх, который мной овладел, просто появился.
Мика пришел и пробыл весь день, приглядывая за нами, когда он не спал или не уезжал назад в больницу. Меррик просыпался пару раз, бормоча о том, что хочет пить, и пытаясь понять, где он находится. Его мозг еще не успевал за его телом, но как только мы уложили его, он снова уснул.
К тому времени, как Мика принес обед, я была обессилена.
— Тебе следует пойти домой и немного отдохнуть, — посоветовал он, когда мы ели пиццу, которую он сам настоял, чтобы принести.
Мне удалось разбудить Меррика на достаточное время, чтобы помочь ему съесть миску супа, прежде чем он снова выпал из реальности, но я все еще чувствовала себя виноватой за то, что я ела вкусную пиццу, пока он лежал в постели. Один.
— Я в порядке, — сказала я, съедая еще один кусок.
— Нет, Грейс. Не в порядке. Ты выглядишь так, будто восстала из ада.
— Ну, спасибо тебе, Мика Тэтчер. Когда ты стал таким милым?
Он тихо засмеялся и покачал головой.
— Все, что я знаю, я узнал от человека в той комнате, — ухмыльнулся он, показывая на комнату Меррика.
— Ну что же. У тебя есть серьезная работа, созданная для тебя, — сказала я, медленно зевая.
— Кажется, его обаяние в последнее время очень хорошо работает.
Я вскинула голову, с трудом проглотив кусочек корочки, который я только что начала жевать.
— Что ты имеешь в виду?
Мика пожал плечами и вытер руки о салфетку, потом большими глотками выпил половину своего пива.
— Я имею в виду, что это сработало на тебе, я так надеюсь.
— Что сработало на мне?
— Не отрицай это, Грейс. Я тебя насквозь вижу.
— Что видишь? — спросила я простодушно.
— Ты влюблена в моего брата.
У меня глаза расширились, сердце глухо стукнуло и остановилось, прежде чем я снова заставила его биться глубоким вдохом и большим глотком пива. Я избегала его пристального взгляда.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это правда. Только тот, кто влюблен в моего брата, выдержал бы так долго рядом с такой ворчливой задницей. Только тот, кто влюблен в Меррика, был бы единственным, кто вытащил его из дерьма, с которым он имел дело.
— Я ниоткуда его не вытащила.
— Нет, вытащила.
Я покачала головой, и внезапно у меня пропал аппетит. Усталость, с которой я боролась, сильно навалилась на меня. Я бросила то, что осталось от куска пиццы, на тарелку и снова села на стул.
— Грейс, — мрачно сказал Мика. — Не знаю, знаешь ты или нет, но Меррик упрямый.