Я вздохнула. Я уже все испортила, потому что я просто не могла принимать чертовы комплименты в последнее время. Его история тоже, на самом деле, не помогала. Я видела девушек, с которыми он когда-то в прошлом проводил время. С какой стати менять это сейчас?
— Я не знаю, Меррик.
— Послушай. Не пойми меня неправильно, я уверен, Кира удивительная, и я знаю, что Джен замечательная. Чтобы быть такими хорошими подругами для тебя, им приходится такими быть. Но позвольте мне объяснить, что я имею в виду. Мне не нужна идеальная женщина. Мне не нужны они, и я не хочу кого-то, кто все время будет искусственным и фальшивым. Возможно, когда я был молодым, я гонялся за подобными вещами, потому что лучшего я не знал. Если быть честным, мой член направлял меня везде.
— Я не говорю...
— Я знаю, — прервал он, снова целуя меня в лоб, чтобы смягчить раздражение. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, что для меня все изменилось. Не только с тех пор, как ты здесь появилась, а еще раньше. Я нутром чувствую, что ты красива, потому что чувствую это каждый раз, когда ты оказываешься рядом со мной. Я знаю, что у тебя единственной из всех женщин в этом городе самое большое сердце, и я знаю, что ты пережила больше страданий, чем многие могли только представить. Я это вижу. Я вижу тебя, Грейс.
Он был слишком близко к едва затянувшимся душевным ранам, которые я так скрывала, но никто никогда ничего не говорил мне подобного. Было трудно держать его на расстоянии, особенно когда я была здесь, в незнакомой ситуации.
— И ты не заслужила того, через что тебе пришлось пройти.
Я села, чувствуя, что в груди появилась трещина побольше. Боль, с которой я боролась каждый день, с ревом пронзила меня.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я дрожащим голосом.
Меррик продолжал обнимать меня, пока шел за мной, не позволяя мне отойти от него дальше, чем я уже была.
— Я имею в виду, что если кто-то и может понять, что тебе пришлось пережить, то, возможно, это я. По крайней мере, я постараюсь понять.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Меррик. Я думаю, может быть...
— Я бы не ушел, Грейс. Не ушел бы, как он.
Обжигающее дыхание остановилось где-то в легких. Внезапно возникло головокружение, и я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на глубоком дыхании, которое мне сейчас так было необходимо.
Он знал.
— Я должен был держать тебя целыми днями до тех пор, пока мы оба снова не будем в порядке. Я сделал бы что угодно, чтобы успокоить тебя и уверить, что все будет хорошо, — сказал он.
В носу защипало, вдыхать и выдыхать стало больно. Все вокруг стало расплывчатым, когда на глаза навернулись слезы.
— Я... Я не...
— Я подслушал твой разговор с Кирой недавно вечером. Прости, что ничего не сказал, я просто не хотел, чтобы ты думала, что я подонок.
Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, попытавшись сдержать рыдания, поднимающиеся в груди. Почему такая сильная боль, ведь прошло так много времени? Я была сильнее из-за этого, но раны все еще казались такими свежими.
— Я даже не успела выбрать имя для нее, — прошептала я, дамба треснула еще немного, и головная боль начала просачиваться сквозь стены, которые со временем только слабели.
Говорят, время лечит все раны, и, возможно, так оно и есть. Но некоторые раны слишком часто снова открываются. Их ковыряют и бередят, пока они снова не закроются. Проблема в том, что большую часть времени, чем бы их не штопали, этого просто не достаточно.
Меррик притянул меня к себе, откинувшись назад на кровати. Он прижался губами к моим волосам, когда я свернулась клубком.
— Я не могла дать ей имя, когда все, что я чувствовала, это боль. Я хотела, чтобы оно было особенным, но единственное, о чем я могла думать, это как мало я держала ее в своих руках.
Я едва слышала свой собственный голос, но я знала, что Меррик слышал мой тихий шепот. В комнате было так тихо, будто мир вокруг нас остановился на мгновение. И в этот миг я, наконец, встретилась лицом к лицу с тем, к чему раньше я имела лишь отдаленное отношение.
— Она должна была стать моим единственным спасением. Она должна была изменить для меня все. Даже если бы Джейсон все равно ушел, она была бы единственным человеком, за которого я боролась бы. Единственным человеком, который заставлял бы меня двигаться вперед.
Меррик обнял меня крепче, когда я задрожала всем телом, собираясь заплакать.
— А потом ее не стало, — сказал он, зарывшись лицом мне в волосы, произнося слова, которые уже врезались мне в голову.
Я крепко зажмурила глаза, снова пытаясь ее себе представить. Этот маленький хохолок темно каштановых волос на макушке ее нежной головки. Ямочку, которая у нее была на подбородке, даже когда она была такая неподвижная. Родинка у нее на плече, такая же, как у меня. За прошедшее время образ поблек, но я все еще могла ее видеть и чувствовать.
— Ей не нужно было имя, потому что она была тобой, — пробормотал он. — Грейс, к которой мир просто был не готов.
Я кивнула, зная в глубине души, что Бог держал мою малышку в своих руках и заботился о ее крошечном духе.
— Где она сейчас?
Я сглотнула, вспомнив, как мне хотелось кричать, когда меня спросили, что я хочу сделать с телом. К тому времени мама уже была со мной и сделала все приготовления.
— Она похоронена на кладбище в Северном Моргане. Я еще не навещала ее, но я должна сделать это. Не важно, как много времени прошло, боль все такая же сильная, как и тогда. Но теперь я знаю, что только потому, что ее больше нет, не означает, что она не изменила мою жизнь. Благодаря ей, я стала лучше. Я чувствовала безоговорочную любовь.
Я несколько раз глубоко вдохнула и повернулась к Меррику, чье выражение лица глубоко меня поразило. Связь, которая была между нами, не просто определялась продолжительностью знакомства; она определялась месяцами трагедии, которая вертелась в нашем сознании и выглядывала из-за каждого угла.
Мы оба чувствовали себя разбитыми и отброшенными далеко друг от друга, но мы хотели держаться друг друга больше, чем мы хотели прийти в себя. И, возможно, это было неправильно, а пока это было все, что мы должны были дать друг другу.
И это помогало.
Меррик был измучен воспоминаниями тех людей, которых он потерял в бою, и это чувство не покинет его еще долго.
— Только потому, что их больше нет, Меррик, не значит, что они не изменили жизни.
Он кивнул и сжал губы в тонкую линию.
— Они умерли героями. Я не отниму у них этого, — заявил он.
Нас окутало молчание, когда мы позволили мыслям нашего прошлого рассеяться. Это не было долгим спором о наших чувствах или вещах, которые мы просто не смогли пережить, но это был один совершенный неразрушимый стежок, сделанный на своём месте.
Мы пару часов сидели на кровати, обнимая друг друга, целуясь, смеясь. Он объяснил, что сказал моему отцу о своих глазах и что папа сказал, что он посмотрит, что это может значит. За короткий период времени он становился уязвимым с каждым днем все больше и больше. Я не знала, что это значило, но я знала, что это было что-то, о чем он не хотел думать. Пока не хотел.
Наш разговор быстро перешел к более легким темам. Мы говорили о семье, старых друзьях, о том, что мы любим и не любим. Меррик меня удивил. Он был грубым и пугающим, но он мог быть веселым, когда хотел. Что меня удивило, так это то, насколько легко, на самом деле, было говорить с ним. Он слушал.
Когда он спросил меня, что я планирую делать в будущем, мое признание было печальным.
— Я не знаю, что готовит мне мое будущее, но я знаю, что мне нужно освободиться от моей работы.
Меррик выглядел удивленным, но понимающим.
— Итак, это потому, что я прогнал тебя, или потому, что ты не можешь держать свои руки подальше от моих штанов?
Я засмеялась, закатив глаза, потому что, конечно, все к этому и должно было свестись.
— Я серьезно, — тихо засмеялся он. — Если это потому, что ты ненавидишь свою работу, тогда я буду лучше стараться. Но если это конфликт интересов, я, безусловно, понимаю. Я не хочу, чтобы ты рисковала своей работой, потому что не можешь устоять и не поцеловать меня.