— О, правда? А кто говорит, что я не могу устоять? — поддразнила я.
Он набрал в грудь воздуха и ухмыльнулся:
— Ради Бога. Ты с самого начала стала меня лапать.
Я ударила его в живот, а он повернулся и поцеловал меня. То, что началось с подшучиваний, быстро перешло в страсть. Он целовал меня медленно, смакуя каждое движение наших губ. Я была ошеломлена, тяжело дышала, когда он отстранился только для того, чтобы притянуть меня к себе так, чтобы мы касались друг друга всем телом.
Не помню, как мы уснули. Только то, что было очень удобно лежать с открытыми глазами. Меня разбудил голос, полный боли, он заставил меня просто распахнуть глаза навстречу вечернему свету, льющемуся через окно. Я снова услышала звук, и мое сердце начало сильно биться. Рука Меррика сильно, до боли, сжимала меня, и мне потребовалась вся моя сила, чтобы оттолкнуть его достаточно, чтобы освободиться. Он был весь в поту, дыхание было прерывистым.
— Меррик.
Он вертел головой туда-сюда, его руки сжались в кулаки. Так вот как это выглядело. Наблюдать, как он чувствовал происходящее, без жара или чего-то еще, что заставляло его тело бороться. Это было все его сознание.
Все было не так, как в ту ночь фейерверков, когда я нашла его дрожащим от жара. Это не было чем-то, что обманом заставляло его думать, что он в опасности. Это все снова происходило.
— Меррик.
— Райан, — бормотал он. Он всем телом придвинулся ко мне, почти сбросив меня с кровати.
Я наклонилась над ним и попыталась держать его голову неподвижно.
— Меррик. Ты спишь. Проснись, Мер. Это просто сон. Ты со мной.
Я несколько раз повторяла это как мантру, но безрезультатно. Даже наоборот, его судорожные движения лишь становились сильнее.
— Райан, прикрой, — застонал он. — Где ты?
Его руки поднялись, чтобы закрыть перекошенное лицо. Звуки, которые он произносил, пугали. Я не могла вытащить его оттуда. Только он мог это сделать.
Я продолжала нависать над ним, не обращая внимания на боль от его рук, бьющих по моим рукам. Затем я начала петь, надеясь, что в какой бы темноте он ни оказался, он найдет силы вырваться и вернется ко мне.
— Ты надеялся прекратить все это взмахом руки?
Как солнце, которое только что село, если тебе нужна стала ночь.
Ну, в темноте мы всего лишь воздух, так что и дом, возможно, растворился.
Но когда мы исчезнем, кто позаботится, если мы вообще когда-либо здесь были?
Ну, лето скоро наступит, и снова застит наши глаза.
Нет нужды обращать внимание, когда смотреть не стоит
Пока я пела, Меррик медленно начал успокаиваться. Было ли это благодаря мне или просто закончился кошмар, я не знала. Хотя я не собиралась останавливаться, пока он не успокоится, поэтому села, откинувшись на спинку кровати, и попыталась притянуть его к себе. Он убрал руки от лица и положил их мне на бедра, но глаза все еще не открыл.
— Так мы продаем ликер за кровь, пытаясь перевесить чашу весов.
Я думаю, что ты потерял то, что любил, в этом беспорядке мелочей.
В то время они казались такими важными
Но сейчас ты не можешь даже вспомнить имен, лиц или очертания.
Это скорее ощущение всего этого.
— Грейс?
— Я здесь, Мер.
Он повернулся ко мне и уткнулся лицом мне в живот, крепко обняв меня руками, прижав к моей спине свой кулак, просто чтобы держаться.
— Шшш, я держу тебя. Ты здесь, со мной. Только здесь.
И именно в тот момент его плечи начали дрожать. Я чувствовала каждую маленькую потерю, которую испытала, подвинувшись, чтобы освободить для него немного места. Потому что если кто-то и мог взять на себя часть этого груза, то только я.
Глава 16
Меррик
Я попытался выровнять дыхание, считая каждый вдох, как я тренировался так много раз раньше. Это не помогло. Я больше не мог сдерживать это. Волна страха, боли и несчастья была слишком уж сильной, чтобы изменить ее направление.
Грэйс разрешила мне зарыться лицом ей в живот. Это место безопаснее, чем то, где я был раньше. Пальцами она расчесывала мне волосы, напевая, пытаясь меня успокоить. Я вцепился в нее как ребенок в свою мать. Как заблудившийся человек цепляется за воспоминания о доме.
Грэйс была моим домом.
Ее руки направились вниз по моей шее к плечам, слегка двигая пальцами туда-сюда, когда я считал вдохи.
Я даже не заметил, как провалился в сон. В одну минуту я был в безопасности, свернувшись рядом с Грэйс, а в следующую... Я крепко зажмурил глаза, но вещи, которые я видел, все еще были там. Если бы я только был слепым и во сне тоже. Мой разум просто не позволил бы мне забыть.
Грэйс не говорила. Ее напевание стало спокойнее, а ее руки неподвижными, но она не подталкивала меня.
Вдох. Выдох.
— Меррик?
Я хотел остаться прямо там, с ясными мыслями; беспокоиться и обожать только Грэйс. Хотя картинки не исчезали. Единственный способ освободиться от всего этого дерьма — не держать это в себе. Как это делала она.
— Это просто был еще один обычный день, насколько он мог быть обычным, — начал я, сглотнув комок в горле, лежа щекой на животе Грэйс. — Мы выехали как в любое другое утро после наших компиляторов и компьютерных шин (прим. компилятор создает законченный вариант программы на машинном языке).
Она наклонилась вперед и поцеловала меня в макушку, неосознанно даря мне спокойствие, которое мне было необходимо, чтобы сказать ей, что случилось.
— Это был просто еще один день.
Мама и отец даже не знали. Я так и не смог никому рассказать. Поэтому, когда это все вышло на поверхность, не было способа сдержать это. Особенно когда это пожирало меня каждый божий день.
— Поездка обычно занимала пару часов в зависимости от того, с чем мы сталкивались. Я был на пассажирском сидении как командир, Эрик был за рулем, а Райан был за пушкой. Всё как и всегда. Дариус рассказывал о какой-то цыпочке, которая начала писать ему пару месяцев назад, и мы просто вместе смеялись. Как будто это было единственное, что нас волновало.
Это был первый сигнал опасности, который мне следовало увидеть. Если ты слишком расслабляешься, происходит какое-нибудь дерьмо. Каждый. Раз.
— Эрик ударил по тормозам, резко, и все мы заткнулись. Именно Дариус спросил, какого черта происходит, потому что это была незапланированная остановка. Я сообщил остальному конвою, чтобы они подождали, пока мы все не исправим. А Эрик… — глубокий вдох, — он только посмотрел на меня. Ничего не говоря. Я помню, что он так побледнел, даже больше, чем обычно, будто он увидел приведение. Я никогда не забуду, на что походил этот страх. Он увидел это до того, как у нас появился хотя бы шанс. Он всегда видел беду первым, вот почему он был водителем.
Пальцы Грэйс вернулись к моим волосам, и я закрыл глаза, успокаивающее прикосновение помогало мне не потерять почву под ногам. Мой голос казался наждачкой, каждый вдох требовал огромных усилий.
— Все произошло так чертовски быстро, Грэйс. Я увидел страх на лице Эрика за долю секунды до того, как отражение сверкнуло в моих глазах, и я знал. Это был сигнал. Я даже не успел сделать полный вдох до удара.
— Что это было? — тихим голосом спросила Грэйс.
— СФЗ. Снаряд, формирующийся при взрыве заряда. Это просто перевернутая медная пластина в гребаной жестянке со взрывчаткой. Именно планировка делает его таким смертельным. Расплавленная кинетическая ракета. Она точно ударила в водительское сиденье, и Эрик просто... исчез. Эта вещь прожигала все насквозь. Я думал, что умер. Вряд ли я выжил бы в этой громадной, огненной дыре в передней части броневика. Но я выжил и чувствовал, что горю, сильнее, чем ранение в бок, — я протянул руку к ребрам, вспомнив, как ожог разошелся по коже. — Я даже не знал, что у меня сломана нога, пока не нашел Райана, висящим на боку броневика. К тому времени адреналин прилил так быстро, что я снова мог бы нанести удар и так ничего и не почувствовал бы.