— Я оттащил Райана на 50 футов сломаной рукой. Мне пришлось просунуть пальцы под его жилет и использовать все силы, которые еще остались у меня в руке. Они уже начали стрелять. Каждый удар по моему жилету сбивал меня с ног. Но я должен был убрать оттуда Райана. Это была единственная мысль в моей голове. «Он должен увидеть свою дочку».
Я вспомнил о боли в ту секунду, когда мы свалились за вторым грузовиком. Как только я оказался на земле, подняться уже не смог. Я попытался и, возможно, именно это расстраивало меня больше всего. Я попытался, но не смог. Пыль в воздухе от пуль, ударяющихся в землю вокруг нас, жар от огня, крики; я хотел это исправить. Но не смог.
— Я собирался вернуться за Дариусом, но он уже исчез, и броневик горел как костер на четвертое июля, — объяснил я ей напряженным голосом, переживая отчаяние, которое я чувствовал в тот момент.
Грэйс дышала со мной, еще раз потерев мне плечи, чтобы снять напряжение, овладевшее мной. Ее пальцы не покидали меня.
— Ты бы не подумала, что существует звук, когда плавится метал, но он есть. Сначала это шипение, затем громкий стонущий скрежет, как будто великан только что протянувший руку и медленно сокрушающий все вокруг своими пальцами. Затем все это рушится само по себе. Я слышал рев огня вперемешку с вызываемыми эвакуационными вертолетами. Я слышал их так ясно и видел панику на лицах некоторых вокруг меня. И я знал. Была вероятность, что нас не собираются спасать.
— В тот момент ты все еще видел?
Я кивнул.
— Последнее, что я видел, был огонь и Райан, в крови и без сознания. Затем все потемнело. Я видел достаточно, чтобы почувствовать приближение конца. Как достаточно, чтобы почувствовать, насколько бесполезным я был.
— Меррик.
— Я знаю. Я знаю, это неправильно, но это правда.
Она опустилась на кровать, и ее теплое дыхание коснулось моей щеки. Взяв в руки мое лицо, она поцеловала меня, нежно и медленно. Этот поцелуй не был похож на страстные поцелуи, которыми мы обменивались, прежде чем заснуть, но был не менее сильным.
— Все в порядке, Меррик. Иногда чувствовать себя слабым и ранимым нормально.
Я начал качать головой, но она снова поцеловала меня, и мои мысли унеслись куда-то в другое место.
— Это делает нас сильнее, — сообщила она, прижимаясь лбом к моему лбу. — Это готовит нас к тому, что случится.
— И что случится?
— Что-то большее. Но мы не позволяем этому сломить нас полностью. Мы боремся с этим, даже когда мы чувствуем конец. Мы плачем, кричим и злимся, но не сдаемся.
Я сглотнул, чувствуя, как тепло разливалось в моей груди, когда она говорила.
— Как я не видел тебя раньше, Грэйс?
Вместо ответа она снова меня поцеловала, но теперь я взял на себя инициативу. Мне не нужен был ответ, и я больше не хотел разговаривать. Я просто хотел ее.
Я провел языком по ее губам, желая, чтобы она открыла их для меня, и она так и сделала. Она выгнула спину дугой, прижавшись своим теплым, мягким телом ко мне. Я перекатился и оказался над ней, балансируя на локтях так, чтобы не упасть на нее, и прижал колено между ее ног. Оно болело, но мне было наплевать. Это стоило боли.
Я скользнул рукой вниз по ее боку, по ее бедру, подняв ее ногу, чтобы она обвила мое бедро. Грэйс застонала и начала качаться туда и сюда, сильнее прижимаясь к моему колену. Я со стоном оторвался от ее губ и поцелуями спустился виз к ее шее, зарывшись там лицом, пока я пробовал ее на вкус. Она продолжала двигаться на моем колене, ее дыхание становилось тем быстрее, чем ближе она подходила к освобождению.
Это было самое сексуальное, что я когда-либо испытывал: Грэйс использовала меня, чтобы доставить себе удовольствие. Я хотел ее еще больше.
Скользнув рукой снова к ее заду, я потерся бедром о ее бедро. Я хотел оказаться внутри этого упругого тела, но она зашла слишком далеко, и я не хотел останавливаться. Она была близко. Вряд ли я лишил бы ее этого.
Она обвила рукой мои плечи, двигаясь быстрее. От несдерживаемого стона, слетевшего с ее губ, у меня закружилась голова, как и от возбуждения. Я был твердый как сталь, потому просто прижался к ее животу. Сколько времени прошло для меня? Слишком много. Я не выдержал бы больше.
Я держал колено именно там, где она хотела, и приподнялся на руках. Я хотел смотреть на нее, видеть, как она кончит на мою ногу. Я хотел видеть, зальет ли ее лицо краска смущения, и как будут выглядеть ее губы, когда она закричит. Но я не мог. Не моими глазами.
Итак, я медленно провел рукой вверх по ее телу, взял ее грудь и почувствовал, как она заполняет мою руку. Совершенно. Когда я нашел дорогу к ее шее, то обвил ее пальцами, ощутив ее прерывистые вдохи и выдохи.
— Меррик, — прошептала она. — Я собираюсь...
— Я хочу почувствовать это, Грэйс, — я продвинул колено еще немного вперед, и когда ее бедра поднялись, у нее перехватило дыхание.
— Да.
Я как можно нежнее скользнул пальцами вверх по ее шее, по подбородку, в поисках ее губ. Ее горячее дыхание обвевало мои пальцы, и ее губы раздвинулись шире, когда я провел по ним. Я прижал колено еще сильнее, и она схватилась руками за рубашку на спине, закричав.
Ее нежная кожа стала горячей под моими пальцами, и я не смог сдержать ухмылку. Я закрыл глаза и представил ее щеки розоватого цвета. Они и должны были быть такими. Каждая мышца в ее теле напряглась, затем расслабилась, постепенно заставляя ее тяжело дышать.
Когда она кончила, в моей груди прокатился рык, электрический разряд пронесся по позвоночнику. Я не мог остановить это, да и не хотел. Я кончил с трудом, упав на Грэйс, как только все закончилось.
Она обвила меня руками за плечи, дыша вместе со мной, выдерживая мой вес. Наконец я перекатился на бок и зарылся лицом ей в шею, вдыхая ее сладкий аромат, теперь смешанный с моим.
Мы лежали там долго. Полностью одетые, в тишине, и не двигаясь.
В безопасности.
***
— Они здесь!
Я услышал голос, громкий и ясный, когда мы проходили через ворота к дому Киры в воскресный полдень. Я держал Грэйс за руку, пока она спокойно вела меня по траве. Сегодня никаких костылей. Почти шесть недель с ними для меня достаточно. Я все еще хромал, но боли почти не было. Я ощущал холодный осенний ветерок, и до моего носа дошел запах жареного мяса.
Последний барбекю, на котором я был, состоялся еще в Ираке, под палящим солнцем пустыни, которое жгло меня. Мясо было пережарено, и единственной доступной в то время едой были бобы и консервированная картошка. Наслаждаться днем, подобным этому, было нелегко. Особенно когда все наши уши слушали тот трескающий свист от миномётных снарядов.
Очевидно, барбекю у друга на заднем дворе, прямо в центре Моргане, Юта, будет гораздо лучше. Спокойнее.
Так что я постарался расслабиться. Не обращая внимания на неуместное беспокойство, от которого часть меня не хотела избавляться. Та часть, которая ждала, что мир отнимут. В любую минуту.
— Дыши, — прошептала Грэйс, прижимаясь ближе ко мне.
Теперь она понимала. Все те эмоции и расстройства, которые я переживал, всякий раз, когда мы ни выходили из дома, были готовы вырваться наружу. Иногда невозможно было их сдержать.
— Добро пожаловать, Меррик, — поприветствовал мужской голос.
Грэйс остановилась, но продолжала держать свою руку в моей. Это расстраивало — неспособность взглянуть на людей на заднем дворе, но я доверял Грэйс.
Это была не пустыня. Это были не враги.
— Меррик, это Джош и Кира, — звонким голосом сказала Грэйс, сжимая мои пальцы.