Взрыва, однако, не было.
Лакей, которого тоже охватило пламенем, спалившим ему волосы и бороду, выбежал из комнаты с громкими криками.
Моревер выскочил в окно. Вся комната пылала ярким огнем.
Выскочив в окно, маркиз не растерялся, бросился прямо в залу, где стояла колыбелька с ребенком, и, схватив его на руки, выбежал в сад. Еще одна минута — и ребенок погиб бы.
Пламя вырывалось уже из всех окон и, охватив занавеси, окружило двойной гирляндой труп несчастной Жюльены.
В саду Моревер передал ребенка горничной Дженни и велел ей спасать его. Дженни бросилась на другой конец сада. Дом уже был весь в огне.
Когда приехали пожарные, дом превратился уже в один большой костер.
Моревера почти без памяти привезли в Париж.
Он отпустил прислугу и отдал своего ребенка на воспитание одной кормилице. Благодаря этому ребенку я и познакомилась с Моревером и была замешана в эту таинственную историю, которая не окончилась даже и до сих пор».
«Я пишу эту историю для вас, Рокамболь, так как только на вас я возлагаю свою надежду.
Вам известно мое прошлое.
Пять лет я провела в доме для умалишенных и вышла оттуда здоровой и раскаявшейся.
Тюркуаза превратилась в Дженни-работницу.
Я решилась жить честно».
Далее в этой рукописи описано, что Тюркуаза имела соседкой молодую женщину, у которой-то и находился ребенок Моревера, постоянно боявшегося, что его отнимут у него. Моревер посещал своего ребенка очень часто и тут-то и сошелся с ней.
Они прожили около года в чаду упоенья от счастья. Моревер, постоянно боявшийся за своего ребенка, привел однажды Тюркуазу в свой отель и, указав ей там на один ящик, служивший подставкой для цветов, сообщил, что в нем хранится документ на полтораста тысяч франков годового дохода.
— Если со мной что-нибудь случится, — сказал он, — тогда ты передашь его моему сыну.
— Но как же я проникну в дом? — спросила она.
— Я завещал всем своим приближенным что-нибудь на память, — ответил он, — и тебе придется получить эти два ящика.
«Через несколько лет после этого, — писала Тюркуаза, — Моревер получил письмо из Лондона, в котором его уведомляли, что маркиз сильно ошибается, думая, что герцог де Фенестранж умер. Герцог жив, и если только маркиз Моревер хочет по-прежнему отомстить ему, то ему стоит только приехать в Лондон, отыскать там в Уипнинге кабак под названием „Король Георг“ и спросить у хозяина его Канькража сведений о герцоге.
Маркиз в тот же день собрался и уехал.
Это, конечно, оказалось только мистификацией, что я и узнала из депеши, которую получила на другой день от него.
Но Моревер не возвращался.
В кабаке «Король Георг» он познакомился с цыганкой, которая плясала там, и был обворожен ею.
Это была Румия.
Она перевезла Моревера к себе в отель и в продолжение трех месяцев отравляла его опиумом.
Через три месяца, когда она бросила его, Моревер был почти помешан.
Он вернулся ко мне в Париж, и только пришел в себя, как встретился снова с Румией, которая увезла его опять с собой из Парижа.
Если вы отыщете Моревера, то спасите его, а если нет, то отомстите за него.
Тюркуаза».
Сбоку этого письма было приписано рукой Рокамболя:
«Мебель цела, так как дом опечатан и пробудет в таком виде два года, а тогда нужно будет позаботиться спасти документ о состоянии сына маркиза де Моревера».
Когда Ванда окончила читать эту рукопись, в комнату, где они сидели вместе с Мармузэ, вбежал Милон и рассказал им, что его продержали до самой ночи в кабаке и что он заходил в отель прекрасной садовницы и узнал там, что она уехала сегодня в Бельгию.
В это время на пороге комнаты показалось еще одно новое лицо — это был посланный от Рокамболя, принесший письмо на имя Ванды и Мармузэ.
Этим письмом Рокамболь уведомлял их, что они должны исполнить то, что заключалось в нем.
Посмотрим теперь, что было с Моревером.
Румия увезла его опять с собой, сперва в Лондон, а потом на корабль, снаряженный по приказанию и за счет герцога де Фенестранжа.
Пердито был убит маркизом де Моревером, и набальзамированный труп его увезен герцогом де Фенестранжем, а Гастон де Моревер остался на корабле во власти ужасной цыганки, которая не могла забыть своего возлюбленного жениха и поклялась в ужасной мести маркизу де Мореверу.
После этого Мармузэ, Ванда и Милон условились действовать по приказанию Рокамболя.
— Раньше всего,—заметила Ванда,—надо взять мальчика из того пансиона, куда его поместил Рокамболь.
— Сделайте это, а я покуда постаралось узнать, где дом Моревера, — сказал Мармузэ и уехал.
Но прекрасная садовница упредила. Ванду, успев раньше захватить этого ребенка, и даже заманила Ванду к себе.
Мармузэ был в отчаянии, но ему, наконец, удалось захватить дона Рамона, который был переодет кучером, и узнать от него, что Румия держит Моревера у себя в Мандэ, куда привезла также его ребенка и Ванду.
— В ее дом, — говорил мнимый супруг прекрасной садовницы, — можно пробраться только через колодец.
— Хорошо, я проверю твои слова, — заметил Мармузэ и, оставив дона Рамона на попечение Милона, помчался в Мандэ.
Стемнело, а он все не возвращался.
Милон начинал уже беспокоиться об его участи.
— Надо зажечь свечку, — подумал он и вышел в другую комнату за спичкой.
Когда он вернулся назад, в комнате, где был дон Рамон, распространялся какой-то удушливый запах.
— Что бы это могло быть? — подумал Милон и только высек искру, как вся комната осветилась пламенем.
Через несколько минут весь дом уже горел. Милон бросился искать пленника, но испанца уже не было.
Отчаяние Милона не имело границ.
— Если он спасся, — думал он, — то Ванда и Мармузэ погибли.
Бедный Милон зарыдал.
Но в эту минуту кто-то положил ему на плечо руку.
Милон поднял голову и вскочил.
— Рокамболь! — вскричал он.