Он усмехнулся: а не предложить ли завтра командиру зачислить смерть солдатом в отряд и дать ей специальный номер, по которому ее можно будет вызвать в случае необходимости?
ИСА АН-НАУРИ
(Иордания)
ЗАМУЖЕСТВО
Перевод В. Шагаля
Все девические годы в ушах Фидды звучала бедуинская песня, которую она запомнила еще с детства. Особенно часто она повторяла такие слова: «О мама, не хочу я за крестьянина, не хочу я за торговца…»
В этих словах была неприязнь к мужчинам двух сословий: к крестьянам и торговцам, к «тем, кто уравнивает весы», как пелось в том же куплете. Фидда и другие деревенские красавицы, так же как и она гордые своей красотой, считали, что эти два сорта мужчин не заслуживают их благосклонности, и даже презирали их.
Крестьянин только и знает, что возиться с землей да со скотиной, а торговец — тот обвешивает покупателей или норовит втридорога всучить никуда не годный товар. Нет, это не такие мужчины, за которых хотелось бы выйти замуж.
Фидда гордилась тем, что она красива, гордилась своими косами, длинными и густыми, которые она могла часами заплетать и расчесывать. Неделями вышивала она замысловатые цветные узоры на рукавах и подоле своих нарядов, украшала золотыми и серебряными монетами по изгибу воротника, открывающего ослепительную грудь. И лицо у нее было красивое. Куда было до нее городским девушкам. А уж как бела ее длинная шея! «Ну будто пена…» — говорила мать.
Да разве найдется в деревне хоть один парень, достойный такой девушки? Грешно даже и представить себе ее выхоленное нежное тело в объятиях деревенщины с колючей бородой, шершавыми руками, огромными ножищами и грубыми ласками.
Торговцы тоже не лучше. Сколько раз они надували ее, продавая залежалый рахат‑лукум и клянясь при этом самыми страшными клятвами, что она покупает самый лучший сорт! Продавали ей цветные нитки за десяток яиц, когда красная цена им — три, и не больше. Она и представить себе не могла, как можно жить с одним из этих плутов под одной крышей или, не приведи аллах, спать под одним одеялом. Нет, ее суженый не должен быть ни крестьянином, ни владельцем деревенской лавки. Выходить замуж — так только за городского. Ну а уж если на худой конец за деревенского, то пусть он будет военный. Непременно военный! Чтобы мундир на нем был цвета хаки с блестящими пуговицами. Чтобы, когда он шел по неровным деревенским тропкам, стук его башмаков был слышен издалека. Чтобы земля дрожала под его тяжелым мужским шагом.
Ах, военный, военный… Мечта всех деревенских девушек! Как и многие подруги, Фидда хотела, чтобы ее мужем был военный. Новенький мундир. Пуговицы блестят, как золото. На голове красная феска с белыми кисточками. Кайму для фески она сплетет сама, своими руками… Ее жених — военный! Какая сладостная мечта!
Утром, выходя из дома, он будет четко отбивать шаг по гравию дороги, а вечером — возвращаться домой под песни деревенских женщин. Она станет стирать его форму, гладить ее, следить, чтобы она всегда была в полном порядке. Заплетать кисточки на его феске, надраивать до блеска пуговицы, чистить обувь — все это будет ее приятной обязанностью.
А в конце месяца он принесет домой жалованье. Может быть, денег будет меньше, чем выручает землевладелец или лавочник. Но зато этот заработок надежный… Она станет пересчитывать их деньги. И радость будет переполнять ее сердце.
Военному не надо ухаживать за скотиной, пахать, собирать сучья и хворост в далеком лесу, пасти скот, выпалывать сорняки на поле, косить и молотить на гумне. Одежда его всегда чистая. Ему не надо надувать покупателей, чтобы продать моток шерсти, не надо нахваливать лежалый рахат‑лукум, выдавая его за самый лучший.
Бедуинская песня, которую напевала Фидда, была очень популярна в деревне. Ее пели не только девушки, но и парни. Они чувствовали, что военный мундир был для их подруг символом иной жизни, более приятной, чем грубый деревенский быт с его суровостью и постоянным тяжелым трудом без отдыха.
Ничто так не действует на мужчину, как мнение о нем женщины. Девушки хотели, чтобы их суженые были военными. Парни должны были стать военными, девушкам нравились щегольская военная форма, постоянное жалованье, престиж военнослужащего. Пусть себе старики копаются в земле. А молодежи лучше идти на военную службу.
Военный — вот идеальный образ жениха в душе деревенской девушки, вот рыцарь ее мечты! Ей невдомек, как устает он от муштры с раннего утра до позднего вечера, в зной и в дождь. Не понимает она и того, что военный постоянно на виду, что он не может заниматься тем, чем ему хочется… Потому что долг — первый и последний его господин.