Эльфийская магия давно справилась с серьезными болезнями… я, понятно, точно не знаю, но Алия как-то сказала, что эльфы вообще могут вылечить все, что угодно, и эта помощь, пожалуй, единственная, в которой они никому не отказывают ни в плане подлечить, ни в плане подучить. Всех секретов не выдают, конечно, но даже простая деревенская травница способна справиться с большинством простых болезней без особых сложностей. Возможно, это связано с их трепетным отношением к собственной жизни, достаточно долгой, чтобы они казались простым людям бессмертными.
Политику эльфов в этом отношении трудно понять, хотя можно вполне приветствовать — это при их-то презрительном отношении к людям.
Люди, впрочем, платят им тем же — не то чтобы ненавидят — скорее просто недолюбливают. Не знаю, наверное, и я был бы не прочь прожить лет эдак тысячи три-четыре, нормальный срок жизни среднестатистического эльфа, если он не отправится к праотцам раньше по причинам вполне земным, что обычно и происходит.
Впрочем, эльфы редко появляются среди людей, а уж люди-то и подавно не рискуют лазить по Древнему лесу.
В общем, нынешнее действо проводилось если и не на потеху горожанам, то по крайней мере было для них чем-то сродни халявного развлечения, которое, разумеется, старались не пропускать. С двух сторон арены шли трибуны — большая, на всю Длину поля боя, для горожан, и более маленькая, но куда более пышная — для знати. В центре находилась ложа герцога, который и подавал сигнал к началу схватки.
Нам удалось занять хорошие места — только для самого герцога и его наиболее важных сановников имелись отдельные ложи, а поскольку барон Дункан, хотя и являясь советником, фактически был лишь одним из многих придворных, то и думать о местах должен был сам. Вокруг было довольно много людей, хотя я отметил про себя, что трибуна, по крайней мере наша, была заполнена не полностью.
Возможно, впрочем, что еще кто-то прибудет позже.
Рыцари были готовы к атаке. Барон с удовольствием просветил меня насчет того, кто есть кто. Ризаль, ставший бароном буквально неделю назад, благодаря безвременной кончине батюшки, порядочной сволочи и бабника, изнывал от нетерпения показать себя. Монтань, для которого это тоже был первый турнир, был несколько старше и ничего, кроме коня и доспехов, за душой не имел, что подвигло его вступить в армию герцога в надежде обрести славу и, чем черт не шутит, состояние в предстоящих битвах. Поскольку я находился в той же ситуации, он вызывал у меня симпатию.
Герцог махнул рукой, ему вторил рог герольда. Монтань рванулся вперед, наставив на соперника копье, а тот все не мог справиться с конем — гнедой жеребец встал на дыбы и упорно не желал идти в атаку. Прошло несколько секунд, и молодой барон все же сумел взять верх над животным и даже заставил его начать движение, но было уже поздно — копье де ла Монтаня ударило в панцирь барона, минуя щит, и он, вылетев из седла, с грохотом рухнул на землю. Обе трибуны взорвались приветственными криками победителю, который, отсалютовав зрителям копьем, удалился с арены ожидать следующего поединка, который будет назначен ему в зависимости от успехов или неудач оставшихся пар первого круга.
— Благородный граф, сэр Рейн Андорский, благородный рыцарь, сэр Милее Ландский. Первый бой… — объявил герольд следующую пару после того, как шум на трибунах несколько стих.
Из давешнего разговора я понял, что Рейн здесь — личность если и не слишком выдающаяся, то по крайней мере достаточно известная. Как я понял, он был сыном графа Эриха Андорского, который то ли умер, то ли был убит несколько лет назад. Графский титул упал в руки Рейна в связи с отказом его старшего брата Лотара принять его. Впоследствии погиб и Лотар, при невыясненных, как говорится, обстоятельствах — сам сэр Рейн на эту тему не распространялся, а расспрашивать его никто не стал, поскольку большинству это было практически безразлично.
Его противник, сэр Милее, был типичной темной лошадкой, как и я. Его при дворе не знали, был он неблагородного происхождения, то есть заслужил рыцарство где-то на южных рубежах Байона, не имея предков дворянского сословия. Как и Рейн, он намеревался двигаться к армии Седрика, о чем объявлял всем и каждому, кто желал или по крайней мере имел возможность его слушать.
Впрочем, в отличие от излишне, на мой взгляд, помешанной на патриотизме Алии, он был не прочь перед войной слегка поразвлечься, в связи с чем торчал в столице уже недели две, успев многим осточертеть. Сильно подозреваю, что многие были бы очень не прочь увидеть его вылетающим из седла.
— Вы ставили на эту пару, барон? — поинтересовалась Алия.
— Разумеется, моя дорогая. У меня достаточно средств, чтобы проигрывать без печали, зато выигрыш неизменно приводит меня в хорошее настроение.
— На бой или на исход? И на кого, если не секрет?
— На исход, разумеется. И конечно, на молодого Рейна.
— Думаю, у его противника шансов больше, — вставил я. — Все же он был ветераном реальных боев, опыт же должен сказаться.
— Вы в это верите? — ухмыльнулся сэр Дункан. — Он столько всем твердил о своей доблести на рубежах, что многие просто сочли это пустым бахвальством. К тому же он мне надоел, за последнее время он раз пять просил меня представить его герцогу. Навязчивость этого сукиного сы… простите, этого молодого человека не знает границ.