Покидаю парикмахерскую. Направляюсь в тюремный двор. На улице погода оставляет желать лучшего: уже с утра солнце опаляет тело. Обхожу стороной территорию латинос. Подхожу к белым. Заключенные находятся на взводе: постоянно осматриваются. Вовсю кипит обмен контрабандой. «Радио» не оказывается на месте, о котором договорились – по-видимому дела. Занимаю самый крайний турник. Разминаюсь. Боковым зрением замечаю появления несколько человек с тачками для грязной одежды. Они неспешно двигаются вдоль всего тюремного двора. Готов поспорить, что среди белья много чего незаконного. Продолжаю свою тренировку. Тележки скрываются в нашем четвертом блоке.
Мгновение спустя раздается вой сирены. Заключенные послушно ложатся лицом вниз на землю. Однако взор обращен к дверям четвертого блока. Из третьего блога выбегает с десяток надзирателей в полном обмундировании. Они следуют на помощь к коллегам.
Тюремный двор замер в ожидании разрешения ситуации. Двери четвертого блока распахнулись и заключенных один за другим стали выводить в соседнее здание. Могу предположить потасовку, где кто-то решил оттяпать себе больше других. Неприятным моментом становиться появления в наручниках «Радио». Теперь подозрения упадут и на меня. Спустя время появляются надзиратели и по мою душу: под руки уводят к остальным нарушителя порядка.
В третьем блоке нас помещают в камеру допросов – это крупная комната с клетками метр на метр. В них с трудом удается просто стоять, а полноценно сесть не дают маленькие размеры. Стоя ровно, локтями касаешься сетки клетки, что вызывает некую клаустрофобию. Допрос же может длиться хоть весь день, пока наши тюремные «друзья» не получат нужный им ответ.
Располагаюсь поудобнее в клетке метр на метр. Опираться о клетку нельзя: только стоять ровно. Наручники натирают руки, поэтому приходиться их понемногу проворачивать для возобновления кровообращения. Настенные часы как издеваются: время ползет медленнее старухи на ходулях. Хотя прошел всего час стояния в клетке, но по ощущениям, кажется, полдня. Вскоре появляется темнокожий главный надзиратель: темные очки, фуражка, подтянутый силуэт, жвачка во рту. Он неспешно осмотрел нас.
В комнате запертыми оказались в итоге десять заключенных. Клетки располагаются вдоль стены, поэтому я могу видеть только человека справа от меня, а остальные скрыты за ним. «Радио» находиться где-то дальше. Начальник стал задавать вопросы. Кто-то охотно шел на диалог, другие попытались плюнуть в лицо. За такое поведение мгновенно были выволочены из клетки и отправлены в карцер. Теперь нас осталось семеро.
- Кто это? – начальник указал надзирателям на меня.
- Тот новенький, что в первый день решил отправиться в карцер за потасовку.
- Понятно. Сынок, ты нарываешься на неприятности в моей тюрьме? – начальник подошел вплотную к клетке.
- Никак нет, сэр, - даю четкий ответ.
- Тогда объясни, почему ты сидишь в этой клетке?
- У меня нет на это ответа.
- Что у него?
- Двойное убийство. Сокамерник Джеймса Тири.
- Ничего случайно не прячешь для дружка?
- Никак нет.
- Проверьте.
Надзиратели заставили приседать, кашлять, сдать всю одежду. После проверке, робу вернули. Начальник явно остался недовольным, что я оказался чистым.
- Отправьте его в камеру, - указал на меня.
Вытащив из клетки, под руки сопроводили обратно в камеру. Сама же камера была снова перевернута верх дном. Дверь закрыли без возможности выхода наружу. Спустя несколько часов завели «Радио».
- Каково хрена у вас там произошло? – спрашиваю, не скрывая своего раздражения.
- Как я и говорил вчера: кто-то решил поделиться не с теми людьми.
- Меня за что зацепили?
- Ты мой сокамерник, вот тебе и причина.
- Ну хоть без лишних подозрений, уже хорошо.
- Там была потасовка. Несколько латиносов напали на одного из наших, кто сумел припрятать товар: тот отказался делиться.
- Твою…
- Теперь на пару дней всех посадят под замок, пока не найдут заначку.
- Меня ваши проблемы не касаются.
- Они общие, Животное.
- Нет, ваши.
- Латинос не будут разбираться, если белые начнут их прессовать.