Тренировка на турниках под палящим калифорнийским солнцем – это начинает приносить удовольствие. На свободе многие привычно выбирают спортзалы с кондиционерами. Но это лишь уменьшает желание добиваться результатов. Когда пот сходит ручьями, а тело под кожей пылает от жара – начинаешь в прямом смысле бороться за жизнь. У тебя появляется стойкое желание выжать из себя последнее. Включаются инстинкты животного, а голова входит в транс. Вот после такого действительно нужен отдых.
На улице были выставлены несколько кулеров с водой. Беру несколько пластиковых стаканов. Один выпиваю, а другой отправляется прямиком на голову. Даже воду приходиться брать в свою очередь: первыми ее получили латинос. Снова на горизонте завиднелись тачки с бельем. Но в этот раз заключенных сопровождает один надзиратель – проблем не будет.
Двор понемногу опустел: кто-то отправился на работу, а другие вернулись в камеры для подготовки к экзаменам. Возвращаюсь в общий зал. Вывесили списки на встречи: мое имя. Надеюсь, в этот раз будут хоть какие-то положительные новости. Эти чертовые адвокаты обязаны лично явиться и рассказать, как продвигается дело, а не присылать других людей.
Дождавшись времени, надзиратель указал, что можно проходить. Несколько коридоров и оказываюсь в комнате переговоров. Снова разделительное окно, телефон, стул. Усаживаюсь поудобнее. Ситуация уже не обещает ничего хорошего. Когда у адвокатов появляются настоящие улики или новые подробности, то тогда назначается отдельная встреча в персональном кабинете. На руках наручники, но между вами нет долбанного стекла: сидите за столом и ведете беседу. Беру трубку.
К моему удивлению, появляется мой адвокат. Он усаживается напротив. Поправляет очки и тяжело выдыхает.
- Картер Трой, - небольшая пауза. – Добрый день.
- Как он может быть добрым, когда моя задница тут.
- Согласен. Но могу вас заверить, что мы делаем все возможное. Есть много нюансов, которые еще стоит проверить. Пока лишь скажу – нам понадобиться несколько месяцев.
- Вы же не верите, что это сделал я. Так почему не вытаскиваете невиновного человека! – вскакиваю со стула.
Появившийся надзиратель мгновенно усаживает обратно. Напоминает о порядке проведения встреч. Удаляется.
- Ваш гнев никак не поможет вернуть их.
- Заткнись о моей семье. Я отдал все, что у меня было. Взамен оказался в тюрьме. Хотя даже прокурор понимает всю хрупкость выстроенного обвинения.
- Поэтому мы и продолжим вести ваше дело. Часть будущих расходов уже взяла на себя Мэри.
- Давайте, еще и ее раскрутите на деньги.
- Удачи вам, Картер.
Не успев положить трубку, на месте адвоката присела Мэри. Некоторое время просто смотрю на нее. Она неспешно подымает трубку. Минуту молчания прерывает Мэри.
- Привет. Ты как?
- Загораю на солнце, - пытаюсь добавить мягкости в голосе.
- Адвокат ввел меня в курс дела. На досуге буду изучать судебные документы и протоколы с места преступления, что позволят получить на руки.
- Зачем себя мучить…
- Это позволяет верить в справедливость. Пусть и для тебя одного.
- Спасибо. В любом случае – не забывай о себе. У нас разные жизненные пути. Нас связывают только воспоминания. А это, как ты знаешь, можно пережить.
- Вот только мозг отказывается думать о чем-то другом.
- Ну, я вот привык к тюремным распорядкам. Хотя раньше и подумать об этом не мог. Как второй дом. Паршивый, конечно, но дом.
- Я буду приходить только тогда, когда появятся новости, чтобы не надоедать тебе.
- Ты мне не можешь надоесть: это сложно сделать за пару минут мимолетной встречи.
Обстановка понемногу разрядилась. Мэри поделилась успехами в модельном бизнесе и тем, что скоро отправиться в Париж. Поездка недолгая, но бумаги моего дела все же возьмет с собой. Я же настаивал на бессмысленности такой затеи. Даже адвокатам сложно что-то изменить в приговоре судьи. Однако Мэри была бескомпромиссной. Она попрощалась и с присущей ей легкостью покинула комнату переговоров. Вещаю трубку.
В дверях комнаты переговоров нарисовался надзиратель. Он указал на меня и дал знать, что стоит идти за ним. Мы проследовали в третий блок. Там меня провели в кабинет к главному надзирателю, с которым мне уже доводилось видеться после потасовки, где был замешан «Радио». Усаживаюсь в кресло напротив стола, где вальяжно, закинув ноги, сидел темнокожий мужик.