- Я тоже об этом подумал. Но тут многое упирается в то, сможем ли мы договориться с латиносами.
- Да, война сильно подпортит твоим планам. Но, думаю, у нас очевидное преимущество.
- Если за один день столько наворотила администрация, то карантин не продлиться долго?
- Все зависит от планов начальника тюрьмы. И только под слово генералов он разрешит заключенным покинуть камеры, но те могут забить на его указания. Целый месяц без происшествий очень большой срок для этого сброда.
- Дело говоришь.
Через месяц-два на волю – слишком нереальный разворот событий. Столько проведенных лет в тюрьме лишает возможности верить в удачливые случайности. Да и выход на свободу не принесет долгожданного облегчения: жизнь покалечена безвозвратно. Но, с другой стороны, когда-то должен прийти конец мучений. Возможно, про меня вспомнили где-то там на небесах. Безмятежная жизнь, оборванная одним трагическим днем – это не повод отворачиваться от меня небесным силам. Особо никогда не верил в Бога, но терять особо нечего. Хотя как в таком случае объяснить убийство моей семьи: она этого не заслужила. В мире столько возможностей наказать грешника, а мне Бог подготовил самое страшное испытание. Столько мыслей и никакого от них толку. Окружающие меня стены никуда от этого не денутся, а об душевных ранах вообще нечего говорить. Вой сирены, сигнализирующий окончания дня. Отбой.
18. Хорошие новости
Неделя режима карцера. Администрация решительно намерена показать, кто тут главный. Подобный режим действует на психологическое состояние. Прошлые положительные мысли сменились отчаянием. А если дело по моему освобождению сорвется? Что тогда? Зачем вообще покидать тюремные стены, ведь сенатор к тому времени может спокойно выехать из страны или продвинуться по карьерной лестнице, что позволит окружить себя службой безопасности. Тяжело просыпаться, когда даже отомстить нет возможности за отнятую семью. Вот как в такой ситуации можно жить без оглядки на прошлое. А ведь некоторые заводят новые семьи – отвратительно. Пока бьется мое сердце пусть убийца продолжает бояться за свою жизнь. Куда важнее быть честным с самим собой. От себя не убежишь, а вечно жить трусом куда хуже, чем пуля в лоб.
Новый день. Сирена. Но в этот раз вместо привычного завтрака в «номер», надзиратели прошлись по камерам с предупреждением: «Карантин снят, но за малейшую провинность администрация похлопочет об увеличении тюремного срока». Пустые слова, если за ними не стоят обещания порядка от генералов. Но вскоре мы об этом узнаем. Долгожданный душ после недели карцера. Настояние заключенных приподнятое, что заставляет забыть о прежней вражде. Латиносы ведут себя спокойнее, чем обычно. Оно и понятно – никто не жаждет снова сеть в «бункер».
На завтрак: отбивная, паста с сыром, кофе и кусок торта. Действительно праздник с оглядкой на произошедшее. За наш стол с «Радио» поспешил присоединиться Дерганый.
- Здарова, мужики. Че как тут у вас?
- Нормально. Лучше, чем у Бритвы.
- Да, ну тут никуда от долга не деться. Генералы передают команду на тишину. Что-то там перетерли с главным и вот такой приказ.
- Жалкий трус. А потом за этого отброса люди пойдут отдавать свой голос, - «Радио» сплюнул на пол.
- Не нам решать такие дела. Животное, для тебя новости.
- Ну, быстрее, - к горлу подкатил ком.
- Есть одна зацепка, но я в этих адвокатских делах несилен.
- Да! - сжимаю кулаки, что свобода совсем близка.
- Там что-то говорят об одном месяце, а потом дело в суд о ходатайстве на досрочное освобождение.
- Передавай мою благодарность. Хотя у меня вопрос, чем так сенатор насолил местному криминалитету, что они торопят события?
- Поговаривают, что Алан Шелби захотел прибрать к своим рукам весь наркотрафик из Мексики. Раньше он делил со всеми долю, а теперь пытается снизить для себя риски: чем меньше посредников, тем лучше для его карьеры. Вот так местная братва оказалась невостребованной. Хотя там куда сложнее, конечно. А еще есть предположения, но это между нами, что этот сенатор хочет свалить со всеми деньгами. Трудно вечно скрывать свою вторую жизнь, а за решетку он не спешит.
- Вот зачем генералам понадобилось мое освобождение: не дать скрыться этому уроду.
- Наверно, но я вам ничего не рассказывал. Никто не любит трепачей.
- Могила, - опрокидываю металлическую кружку с кофе.
Дерганый продолжил подсаживаться за столы для передачи информации. «Радио» отнес наши подносы и вернулся за стол. Сейчас не могу даже пошевелиться, нужно все переварить.