Возобновившиеся тренировки в тюремном дворе на ровне с работой еще быстрее помогают приближаться к свободе. Когда целый день увлечен делом, то вечер настает внезапно для тебя самого. Совсем другая философия у тех, кто на свободе. Там ты стараешься растянуть время и насладиться спокойствием. Тут же подобные методы убьют быстрее смертельной инъекции. Каждый заключенный знает свой срок, поэтому его мечты направлены на время после освобождения. Тюрьма превращается в воронку однообразия, страха и безысходности. Каждый день сам по себе представляет невыносимую боль, что зарождается в душе и поражает после твой мозг. Единственное спасение – отключить разум. Именно работа становиться единственным спасательным кругом в омуте насилия и заключения как зверя в клетке.
В цеху встречаю Пижона. Несколько удивился такому раскладу: не думал, что он вернется к работе. Доминик что-то объяснял в устройстве двигателя.
- Какие люди? Привет, Доминик, - киваю нашему «начальнику».
- Здарова, Животное.
- Не ожидал? – левая рука Пижона по-прежнему оставалась в гипсе.
- Пижон, ты что тут забыл?
- Надо работать на досрочное, а его дают за работу.
- Хочешь вот так быстро скостить срок?
- Нет, но оставаться тут не вариант.
Доминик отправился за ремонтными запчастями. Пижон несколько изменился в своем поведении: раньше дергался как рэпер, а сейчас вел себя сдержано. Избиение до полусмерти пошло ему на пользу. Крайние методы иногда единственный способ вправить мозги – тюрьма все же наставляет на праведный путь.
- Неужели разочаровался в банде?
- Когда метя убивали прям тут, то единственное спасение пришло от Доминика. Брат за брата – это красиво звучит. Вот только умирать приходиться наедине на грязном испачканном твоей кровью полу.
- Добро пожаловать в реальный мир, сынок.
- Брат выбрал свой путь, а мне хочется еще повидать семью и родных.
- Рад это слышать. Тогда за дело.
День в цеху прошел за душевными разговорами. Пижон, как оказалось, еще с малолетства в банде. Его туда привел брат, а после уже долг не позволил распрощаться с братством. В большинстве случаев Пижон промышлял торговлей наркотиками и перестрелками с противодействующими бандами. Однако вечно это продолжаться не могло.
В перерывах между работой молча лежали на старых покрышках и слушали радио. Вот за что можно любить США, так это за отличную живую музыку и собственный стиль, который заставляет жить. Ковбои не зря любили кантри, ведь их жизнь вне праздников была сплошной скукой: пасти скот вдоль всей страны. Привыкнуть к тюрьме можно, но назвать эту привычку нормальной - язык не повернется.
Вечером после ужина встречаю «Радио». Он находился в приподнятом настроении. Двери камеры заперли и прозвучала команда отбой.
- Что-то хорошее произошло?
- Сегодня целый час говорил по видеосвязи с сыном: подрос бунтарь. Одновременно и тяжело его видеть, и невозможно отказать от такого случая.
- Это как так?
- Адвокат устроил встречу и подключил видеозвонок с сыном.
- Круто увидеть семью…
- Но по делу сдвигов мало. Как тебе мне рассчитывать на сокращение срока не приходиться.
- Мое заключение отличается от твоего, поэтому посидишь подольше.
- Ты прям судье заделался, - «Радио» встав из-за стола, упал на койку.
- У нас разные взгляды на свободу. Тебя там ждут, а мне нужно будет прикончить гада.
- В таком случае, да – лучше посижу год другой.
- Вот видишь.
- Несколько недель, можешь в это поверить?
- Нет. Мозг отказывается в это верить. Пробую обдумать действия на свободе, а перед глазами лишь тюрьма.
- Никто не говорил, что будет легко. С латиносами вон также: пытаются выторговать больше, чем им положено. Думаю, после выхода наших из карцера начнутся терки.
- Дерганый об этом упоминал.
- Тюрьма не меняется, да и заключенные остаются животными.
- Я рад за тебя и сына.
- Спасибо, брат…
21. Подсчет голосов
День выборов прошел. Сейчас в штате активно подсчитывают голоса за кандидата в губернаторы. Нет желания следить за этим действием в реальном времени. Пусть об этом доложит администрация или сами заключенные, кто интересуется выборами. Сегодня днем станут известны окончательные результаты. Не сильно питаю надежды на досрочное освобождение по указке свыше, ведь там действует жесткая политика. Но и перестать думать об этом также нельзя. Перспектива выйти на волю сильно влияет на твое восприятие тюремного заключения. Если есть хоть малейшая надежда откинуться пораньше – перестаешь чувствовать себя животным в клетке. Появляются мысли о свободе и том, что предстоит сделать для восстановления своего доброго имени. Вот почему обреченные на смертную казнь становятся генералами солдат, которых обрекают на вечные воины – отсутствие всякой надежды на жизнь вне клетки.