Вой сирены разносится вдоль всех коридоров. Бок ноет от боли, но не время на это обращать внимание. Кидаюсь на Бритву и впечатываю его в стену. Пропускаю несколько ударов по лицу кулаком. Уворачиваясь от заточки, секу лезвием по пальцам Бритвы: оружие противника оказывается на полу. Генерал хватается за кровавые пальцы другой рукой. Быстро захожу за спину и прикладываю лезвие к горлу Бритвы.
— Прикажи остановиться, — мы вместе смотрим на бойню латиносов с нашими, где перевес у белых.
— Пошел ты… — ответ через скрежет зубов.
Небольшой надрез тут же появляется на шеи Бритвы. Тот несколько напрягся.
— Больше повторять не буду.
— Стоп! Остановитесь!!!
Толпа замерла. Картина так себе: окровавленные заключенные смотрят на нас. Удар по тыльной стороне колен валит Бритву на пол. Скидываю щетку в сторону. Коридором уже слышатся надзиратели, которые двигаются к нам. Толпа в едином порыве начинает избавляться от оружия. Через минуту пускается слезоточивый газ. Коридор заволокло дымом, со всех сторон начали доноситься команды лечь лицом вниз. Подчиняюсь.
Глаза жжет, носом текут сопли, а из рта постоянно течет слюна. Пытаюсь откашляться, но ничего не выходит: перечный газ выжигает легкие. Уже под руки надзирателями выволоченный из коридора дает возможность немного вздохнуть чистым воздухом. Кашель никак не хочет прекращаться. Ничего не вижу перед собой. На руках защелкнулись наручники.
29. Развязка с Бритвой
Койка медпункта. Прошло часов пять после бойни в тюрьме. Меня еще никто не допрашивал, только врач подлатал колотую рану в боку. Нельзя сказать, что такой расклад устраивает. По прошлому опыту в таких передрягах все беспредельщики предстают перед главным в первую очередь. По горячим следам найти причину нападений или разборок проще всего. А тут теряются драгоценные часы, когда можно вывести человека на откровенный разговор по причине помешательства в голове: думать под адреналином становиться трудно. Тут нет возможности что-то быстро сообразить, если ты сторона, которая оказалась жертвой. Да и показания разведенных по разным карцерам заключенных будут отличаться.
В палате, где меня приковали к койке, показалось несколько надзирателей. После них вошел темнокожий начальник. Он все также жевал жвачку и был с солнцезащитными очками, которые аккуратно были сложены в нагрудном кармане. Этот образ единственный, который мне удается видеть, пересекаясь с ним в тюремном дворе. Кажется, что этот человек сама стабильность США. В его руках была толстая папка.
— Картер Трой. Осужден за двойное убийство. Неоднократно привлекался за нападения на заключенных в тюрьмах, где отбывал наказание. В группировках не состоит, но не раздумывая готов выполнить приказ вышестоящего, — папку закрыли. — Сейчас же мне докладывают о твоем выдвижении на досрочное освобождение по причине переквалификации преступления на более смягчающее. Однако, как мы можем видеть, ты выглядишь как кусок дерьма. Из твоего бока течет кровь, а лицо запачкано следами крови. Нос тоже, по-видимому, сломан. Я все правильно сказал? — темнокожий начальник отложил папку в сторону.
— Верно, сэр.
— Ты никогда не задумывался о более гуманном отбывании срока. На кой черт тебя тенят встревать во все эти разборки. Ты же так и не вошел в состав ни одной из группировок.
— Так проще выживать, но не ввязываться в жизнь члена банды.
— Все же у тебя есть принципы. Выйдите, — сопровождавшие надзиратели покинули палату.
— Что вы решили?
— Я тебе разрешал обращаться ко мне?!
— Нет, сэр.
— Вот и заткнись, Животное. Правильную тебе дали кличку.
Темнокожий начальник над чем-то продолжал размышлять. Он ненадолго прервался в унижении меня. Сделал глубокий вдох, да так, что ноздри расширились до предела. От этого его лицо казалось в ярости.
— Ты отослал Механика с жалкой просьбой: это не достойно даже моего плевка в твою сторону. Вы отбросы смеете выставлять мне условия? Да я упрячу тебя в карцер до судного Божьего дня. Ты у меня свет увидишь, только в конце туннеля.
— У меня нет другого выбора.
— А вариант с мылом и веревкой тебе ничего не говорит? Избавил бы нас от своего позора.
Начальник метнул на соседнюю койку свою шляпу с широкими прямыми полями. Теперь мы находились на равных: с лысыми головами.