Дакота пожал плечами.
— Ну, тогда я сниму с тебя скальп. По-моему, это неплохой обмен.
Я потянулась и проверила альтернативное оружие. В подошве моего ботинка хранилось пружинное лезвие. По сути дела ботинок оказался хитроумным механизмом. В голенище была встроена тонкая железная трубка с крючком на конце. Когда я фиксировала трубку внизу, крючок держал пружину, не давая ей выпустить лезвие, если выше — можно было жалить. Тогда мне оставалось оскалиться и высоко закинуть конечность. Такой хреновиной я однажды увалила центнер гнилого мяса, хотя весила вполовину меньше. Эту штуку сообразил для меня Стенхэйд, будучи одарен изобретательным умом. Он часто заливал мне про свои пристрастия к созданию всевозможных изобретений. Я всегда его слушала.
Что-то внутри меня назойливо саднило. Там, в укромной пещерке между ног. Самцы, признаюсь, бодро выглядели, пребывая в ожидании боя. Варан чистил любимый пулемет, Дакота и Курган играли в карты, устроившись на вывеске "СВЕЖЕЕ МЯСО". Ветролов смотрел на меня сбоку, дожидаясь, когда я посмотрю на него. Скотина, жаждущая похоти. Я замечтаюсь на пару секунд, а он по уши в грехе затонет.
Стенхэйд меня заменил сегодня. Хренов изобретатель с пулеметом смылся на быструю разведку. Он не настолько был придурок, чтобы оставлять свой трофейный бинокль. Постоянно твердил нам всем, что бинокль — вторые глаза солдата. Я всегда с ним спорила:
— Почему именно солдата? Обычный придурок тоже может в него смотреть.
А он мне:
— Для солдата бинокль важнее.
В конце концов я сказала:
— Какая на хрен разница? Бинокль не спасет от смерти.
Дакота у нас любил красиво выражаться. Он мне сказал как-то раз: "Если хочешь выиграть бой, нужно как следует подготовиться к нему". Что уж там, к этому бою мы подготовились, как следовало бы. У нас все имелось, начиная от лезвий и кончая крупнокалиберным оружием. Мы носили такие штуки, с какими веселились самые прожженные головорезы. В нашем запасе было достаточно боеприпасов. Оружие всегда должно быть заряжено, а иначе теряет всякий смысл. Как если двигатель без цилиндров. Мы прекрасно знали, как нужно было целиться и убивать. Мы пользовались оружием так же неплохо, как играли в карты либо трахались.
Ветролов закурил истрепанную сигарету.
— Устраняешь ночные последствия, детка? — сказал он.
— Ты видно слепой, если не видишь.
— Что тебе снилось, Басолуза?
— Океаны и золотые пляжи. А тебе такое снилось?
— Я знаю, ты врешь мне. — Ветролов прищурился. — Ты не могла видеть пляжи и океаны. В наше время не существует пляжей, а океаны слишком далеко.
— Черт, я все это в журналах видела! И вообще, зачем ты носишь эту чушь? Я понимаю, у нас в отряде два индейца. Дакота самый натуральный, а ты под него завинтил! К тому же никакой гигиены. И спать с ним неудобно.
— Ирокез символ свободы.
— Дурачок, можно быть свободным без него. Так что не трахай мозг и побрейся наголо.
Ветролов ничего не сказал. Варан положил пулемет на землю.
— Стенхэйда долго нет. Не хочешь прогуляться, Ветролов?
— Дьявол, отправь лучше Басолузу! Она спала два часа, а я высматривал неприятеля!
— Не беспокойтесь, — сказала я. — Он скоро вернется. С ним его любимый бинокль.
— Подождем двадцать минут.
Нас окружали руины Решера. Раньше он был процветавшим городом, в котором жили миллионы людей, но война накрыла их веселым фейерверком, и жизнь Решера прекратилась в одну из ночей, а теперь осталась гигантская куча обломков. Город сервировали бомбами. Кое-где тут лежали тяжелые авиационные снаряды, которым не суждено было выплеснуть энергию разрушения. Мы сидели на массивных железобетонных балках, среди всего, что осталось от небоскребов, домов и магазинов. Впрочем, нашлись и полуразрушенные здания. Возле нас мясная лавка, напротив обшарпанная коробка городского банка, а чуть поодаль — одноэтажное здание с массивной рекламой: "АТЕЛЬЕ — БРИЛЛИАНТ. ЛЮБОЙ КАПРИЗ ЗА ВАШИ ДЕНЬГИ. ДОРОГО И КАЧЕСТВЕННО". Там, кажется, даже стекла сохранились. И какой черт дал им устоять? Еще ниже были захоронены миллионы человеческих костей. Забавно сидеть на остатках города, где разом погибло несколько миллионов людей. Так думала я. А на то, что другие думали — плевать хотела.
А потом я сказала Ветролову:
— Представь меня в домашнем платье. Представь, что ты мой муж, а я спускаюсь к тебе, чтобы встретить тебя. Ты стоишь на пороге, чертовский уставший, а я нежно обнимаю тебя, отдавая тебе свои силы. И внутри меня — ребенок.
Ветролов затянулся, смотря в пустоту.
— Доспех тебе больше подойдет. — признался он.
— Скотина, ты даже представить себе не можешь.
— Мне незачем представлять. Я живу настоящим.
Центрифуга перемешала в себе деньги и кровь. В Кармаде нам сообщили, что в руинах Решера расположена крупная скотобаза. Отсюда скоты совершали периодические рейды на Кармад, имея несколько минометов. Если мы не ошиблись, этим вечером они должны были вернуться с очередного рейда. Мы дожидались их, устроив хорошую засаду. Никто не знал, сколько ублюдков будет в точности. По удачному исходу городские обещали двести наличных за каждую тушу. Если скотов окажется много, нам хватит наличных, скажем, на пару месяцев сладкой жизни. Жизнь при деньгах вполне нас устраивала. Помимо утоления основных нужд нам нужно было покупать амуницию, еду и медикаменты. Это было основное, благодаря чему мы существовали.
Стенхэйд не возвращался. Могло быть две причины — он либо еще возвращался, либо его завалили. Двадцать минут вышло, а Варан, прислушиваясь, не двинулся с места. Дакота был первым, кто услышал шаги. Отец ему изрядный слух подарил.
— Стенхэйд возвращается. — он выложил каре из королей. — Ты проиграл, Курган.
— Хитрая индейская задница. — Курган поднялся, поднимая дробовик. — В следующий раз я выиграю.
— В следующий раз сыграем на скальпы.
— Подери тебя черт!
Раздался шум. На куче руин возник Стенхэйд. Его кожаная куртка, тяжелая и пыльная, прилипла к потному телу. Он надрывно дышал, держа на плече пулемет, а на груди у него болтался армейский бинокль. Ничего не сказав, Стенхэйд большим пальцем провел у горла и спустился вниз. За ним осыпались сгнившие кирпичи. Ветролов вскинул ракетницу, будто собираясь ударить по нему.
— Стен, что ты видел? — спросил Варан.
Опустив пулемет, Стенхэйд открыл фляжку и отхлебнул.
— Около сотни. Направление — юго-запад. Мы им уступаем по численности, зато у них кое-какие проблемы с вооружением. У большинства старинные образцы. В основном штурмовые карабины. Бронетехники нет, но есть пара минометов. Оружейник не обманул.
— Расстояние?
— Три-четыре километра, не больше.
— Они тебя видели?
— Я вернулся через ложбину.
— Стало быть, их больше чем мы думали. Приготовиться к бойне. Ветролов, Басолуза займете здание на юго-западе. Курган, Стенхэйд, Дакота остаетесь со мной. Басолуза, сначала уложи минометчиков, а потом берись за штурмовиков. Мы вас поддержим горячим после начала заварушки. Если будет сильный напор, возвращайтесь к нам, а здесь с ними поиграет Курган. По возможности обезоружьте парочку ублюдков. Хотелось бы знать, где находятся их тайники.
— Кажется, — сказал Дакота. — Ты пренебрегаешь моими навыками. У меня было время, чтобы исследовать Решер. Судя по следам, окуркам и кострищам самое обитаемое место города — разрушенное ателье. Думаю, бриллиантов мы там не найдем, но наверняка отыщем кое-что интересное.
Варан подтянул пулеметный ремень.
— Приготовиться!
— Пойдем, Ветролов, — сказала я. — Нам выпало важное задание.
— Пойдем. — согласился он, удерживая гранатомет.
Я готова была впрыснуть яд. Вскарабкалась на руины, устелилась и расчехлила прицел, а еще открыла подсумки, получив доступ к запасным магазинам. Ветролов устроился на соседней груде обломков. В оптику я разглядела толпу скотов, подходивших с юго-запада. Снайперов среди них не оказалось, так что плюс один в нашу пользу, аминь. Минометчики шагали замыкающими. Четыре скота. Два орудия. Этот сброд, пожалуй, мог терроризировать тех, кто вообще не знал, что такое физическое сопротивление. Вещи и оружие скотов попахивали свалкой, а сами они были подстать землекопам.