— Каковы наши шансы? — спросил я, бросая канистры в кузов.
— По сравнению с Дрендалом это цветочки.
— Допустим, наши шансы уравнялись, но не забывай, что у Сатира отборные головорезы. Это профессиональные убийцы. Это не полоумная толпа животных, сломя котелок бегущая на пулеметы. Я видел этих ублюдков.
— Я их тоже видела. — сказала Басолуза. — И даже успела пересчитать. Там шестьдесят туш.
— Пятьдесят восемь. — поправил Стенхэйд.
— Это нам нужно считать каждую оболочку. Чем вы собираете их остудить?
— Захватим что-нибудь со склада. — Варан осматривал грузовик. — Когда мы разбежимся, у машины останется один хозяин. Мне интересно, кому из нас она достанется?
— Мы сделаем все по-честному. — сказал Стенхэйд. — Бросим жребий и определим победителя.
— Если я не выиграю, мне жаль будет расставаться с ней. — вздохнул Варан. — Ничего не поделаешь. Ладно, мы ничего не ели с утра. Давайте подкрепимся.
Целый час мы пытались хоть как-то оправиться после бурной ночки. Басолуза сидела за рулем и ждала, когда мы соберемся. Мы перекусили, справили нужду и решили не задерживаться. Жара разгоралась, и воздух становился невыносимо горячим. К полудню мы стартовали, осиливая последние километры. Стенхэйд ощущал себя неважно, но ему стало лучше после очередной эвакуации дерьма. Курган продолжал храпеть — он даже не закусил. Я подозревал, что с ним что-то произошло, однако не решился его будить.
Мы скоро выехали на равнину. Я собирался задремать, когда Стенхэйд спросил:
— Мне кажется или я вижу это?
— О чем ты?
Он склонился ко мне и вытянул руку:
— Видишь, черная точка посреди неба. Я подумал, что это птица, но для пташки она великовата. Может быть, это наши старые друзья? Помнишь разукрашенных клоунов?
— Сейчас посмотрим, что там. — сказал я, заряжая ракетницу.
Я перебрался к выходу, случайно задев Кургана. Он встрепенулся и схватил меня за рукав.
— Что случилось?
— Подожди, я пытаюсь увидеть. — сказал я, разглядывая небо. — Похоже, к нам гости, Варан!
— Я вижу! Басолуза, жми педаль! Они все равно нас догоняют!
Стенхэйд не ошибся — нечто большое приближалось к нам. Послышался шум винтов, и я разглядел вертолет. Он весь был черный и ярко блестел на солнце.
— Расслабьтесь, это панки! — крикнул я.
— Это не панки! — сказала Басолуза. — У панков был зеленый и с рисунками! А этот похож на саму смерть!
В последнее время моя психика сильно пошатнулась. Я стал реагировать даже на самые незаметные мелочи. Но теперь, когда я облил Варана горячей ругательной смесью и обработал Басолузу, у меня появился реальный шанс восстановить свою марку. Марку смертоносной штуки под названием гранатомет. Я прицелился, наблюдая, как оживился Курган, а затем он перебрался к Стенхэйду, чтобы не наглотаться дерьма. Мне оставалось нажать кнопку спуска, но внезапно вертушка проснулась. Два пулемета установленные на машине раскалили стволы и стали изрыгать огонь. Басолуза отрешенно крутанула руль, чтобы очередь не накрыла грузовик. Я свалился будто кегля, едва не выпалив себе под ноги.
Вертолет словно гигантский летающий жук, блистая на солнце полированным корпусом, проскочил над нами и залетел далеко вперед. Сделав разворот по дуге, он бросился к нам.
— Басолуза, не дергай машину! — крикнул я.
— Я как могу, не трогай меня!
— Лобовик выдержит это дерьмо? — спросил Варан.
— Зависит от того, чем они стреляют! — хихикнула Басолуза. — Если у них бронебойные, тогда готовьтесь жрать землю!
Тяжелая очередь накрыла бронестекло.
Басолуза сощурилась, резко крутанула руль и затормозила. Я соскочил на землю, чтобы остудить ублюдка, а Варан, прикрывая меня, стрелял по вертолету из Браунинга, но в этом чудовище, кажется, были килограммы сплошной брони. Одно я понял точно — пули не брали эту штуку. Настал мой час. Вертушка в десяти метрах проскочила у меня над котелком, и я ощутил неистовый жар, исходящий от разогретого металла. Я опустился на колено и стал нацеливаться. Машина уже производила разворот, чтобы зайти на третью атаку. Я выстрелил, как только она прошла половину дуги.
Ракета зацепила основание винта, перебив сверкающие лопасти. Машина накренилась, лишенная сил, хрустнула и запечаталась в землю, скрипя металлом и взметая огромную тучу песка. Я почувствовал дрожь, сотрясшую землю. В раскаленном воздухе вертолет лежал перед нами расплющенной блестящей массой. Я видел кабину, забрызганную кровью, и металлическое брюхо, пробитое ударом при падении. Что-то вспыхнуло внутри машины, и оттуда стал клубами вываливать дым.
Я закрыл глаза и выдохнул, положив на землю ракетницу. Курган пораженно рассматривал уничтоженный вертолет.
Я ударил его по плечу.
— Вот как надо стрелять.
— Ты ракетный маньяк. — прошептал Курган.
— Я бы сбила эту штуку из винтовки. — призналась Басолуза. — Только Ветролов меня опередил. Сами понимаете, за рулем не до стрельбы!
— Хорошая работа, Ветролов. — сказал Варан.
— Неужели сам Варан меня хвалит.
— Вы думаете, это псы Сатира? — спросила Басолуза.
— Это наверняка они. — сказал Курган. — Такая штука как раз подходит для погони.
— Наверно Сатир отдал большие деньги за такой аппарат. — предположил я. — Он очень огорчится, когда узнает, что стало с его игрушкой.
Басолуза обняла меня.
— Ветролов, прости меня, я была неправа. Ты можешь быть намного лучше.
— Вы будете утирать сопли на Арабахо! — предупредил Варан. — Стен, тебе полегчало, так что садись за руль. Курган, ты не нашел у себя лишних дырок?
— Ничего лишнего.
— Они повредили нашу машину. — сказал Стенхэйд. — Нужно будет залатать несколько царапин.
Вертолет уже догорал, когда мы тронулись.
— Черт возьми, — сказал Курган, наблюдая пылающие обломки. — Машины тоже когда-нибудь умирают.
XXI. Арабахо
Прибыв на Арабахо, мы начали приготовления.
Стенхэйд припарковал грузовик за бункером. Так он был незаметен с юга. Мы разряжали мины, чтобы не подорваться на собственной территории. В кое-каких местах самцы заново отстроили ограду, а после набивали на нее деревянные щиты, которые с рвением сколачивал Курган. Они даже сбили пристройку, которую мы оборудовали под игровую комнату, а позже мы перетащили туда снаряжение, медикаменты и еду, чтобы попусту не бегать по коридорам. У нас оказалось достаточно времени для подготовки к визиту животных, поэтому мы не слишком торопились. Даже если бы псы Сатира проходили пятьдесят километров в день, они прибыли бы к нам спустя четверо суток. Мы старались не думать о том, что произойдет через это время. Теперь мы жили так, как жил Ветролов — сегодня, но не вчера и не завтра. Потребляя и выделяя, легко и без всякой философии. Мы забыли о том, что Сатир ублюдок, однако помнили, что с юга приближается тяжелая угроза.
Арабахо, который некогда доставил нам неудачи, стал для нас последним убежищем. Каждый из нас по-своему выходил с ума. Басолуза бредила золотыми пляжами, Варан собственным городом, Стенхэйд говорил, что если он выиграет грузовик, он закупит у Кудо море топлива и отправится в кругосветный тур. Варан сказал ему, что вокруг только океан и некуда бежать отсюда.
— Мы сидим на континенте, — говорила Басолуза. — Потому что родились на нем, но будь мы где-нибудь в центре земли, у нас было бы хоть чуточку побольше свободы.
В центре лежал какой-то огромный континент. Нам не нужно было знать географию. Нам рассказали об этом наши предки. В полдень третьего дня грянул гром, заставивший нас опомниться. Мы как раз закончили оборонную линию и отдыхали в широкой тени склада.
И вот тогда словно мираж на горизонте возник Дакота. Басолуза, смотря в оптику, не могла ошибаться. Багровая повязка, татуировка черепа, угольные волосы. Это точно был он. Дакота твердо ступал по земле, широкоплечий и загорелый.
Нам показалось, что даже смерть не страшила его сейчас.
— Дакота! — закричала Басолуза, первой устремившись к нему.
Она набросилась на него, целуя и обнимая. Дакота едва не упал, испытывая тяжесть Басолузы.
Его лицо выглядело серым и сухим.
— Возвращение легенды. Я рада, что ты жив. Почему ты вернулся? Она ушла от тебя? Вы расстались?