Сначала они терпеть не могли, если им вытирали нос — злились и пытались кусаться. Но потом они свыклись с этой процедурой и стали сами подставлять свои широкие и короткие носы.
Томас всегда был склонен к грубым шуткам: он подстерегал момент, когда Хильда садилась на корточки, и, внезапно подскакивая, пытался опрокинуть ее наземь. Не было предела его восторгу, когда она для вида беспомощно барахталась, якобы не в силах подняться. Тогда он с видом победителя вскарабкивался на нее и барабанил кулаками по ее телу.
Разумеется, что порой детеныши горилл ссорились и дрались между собой. Если это случалось, то Хильде приходилось все бросать и во весь дух бежать в их комнату. В эти моменты в ушах звенело от криков и визга, ибо наши шимпанзе Катрин и Уши с восторгом ввязывались в любой скандал. Иногда перед нами открывалось совсем уж неожиданное зрелище. Так однажды мы увидели, что Рафики, самый маленький, но и самый хитрый, испуганно крича, сидит на одной из настенных полок, а толстый неуклюжий Томасик, размахивая руками, расхаживает внизу, явно радуясь, что его персона внушает такой страх.
Томас вначале боялся посторонних людей. Если приходил кто-либо чужой, не являвшийся членом семьи, то он тотчас же забирался в самый дальний угол квартиры. Приводили гориллят в трепет и ссоры крикливых шимпанзе, которые были слышны за квартал от дома. В это время гориллята, совершенно оробев, жались друг к другу и молча обнимались. Первое время Томас боялся даже моего сына Михаэля. Он начинал плакать каждый раз, когда ему приходилось оставаться с ним в комнате наедине. Но едва поблизости оказывалась Хильда или наша милая домработница Эльза, как он тут же нахально пытался его укусить. Когда мы с Михаэлем в последний раз уехали в Африку, то Томас почувствовал себя героем. Он носился по всей квартире, не желая возвращаться в свое жилище к братьям, но стоило лишь громко произнести: «Михаэль», как он тотчас же убегал. Правда, со временем это перестало помогать, и тогда Хильде в критических случаях приходилось обращаться в канцелярию зоопарка, находящуюся этажом ниже, откуда приходил один из служащих, которого Томас боялся.
Несмотря на отдельные недоразумения, кончавшиеся взаимными потасовками, гориллята искренне любили друг друга. И когда однажды Карло увезли на машине — ему нужно было сделать рентгеновский снимок, — Томас проплакал полтора часа, а под конец загадил все вокруг, потому что у человекообразных обезьян, да и вообще у многих высших животных, впрочем, как и у нас, душа находится в таинственной связи с кишечником.
Все три горилленка не любят ни шоколада, ни конфет, ни пирожных. Зато они с таким наслаждением вгрызаются в лимоны, что при одном виде этого сводит рот. Они всегда готовы лакомиться ветками вербы, луком и чесноком. Почти сразу они доверчиво научились пить из ложечки любое лекарство, как бы оно ни было отвратительно на вкус — необходимая мера, чтобы предохранить их от заболеваний, потому что взрослых горилл невозможно приучить к этому.
«А вот я и выскочил из коляски!» Белая повязка — это пеленка, которая, оказывается, нужна и обезьяньим детенышам.
Подкидывание — любимая игра.
Им знакомо множество чудесных игр. Томас хватает вас за руки, желая, чтобы его покачали. Если же мы отказываемся, то, раздосадованный, он пытается укусить. Но кусается он несильно, если же уж очень разозлится, то норовит схватить за ногу. В разгаре игры он, озорничая, начинает бить обеими ладонями по вашему лицу. Иногда все трое в упоении и блаженстве выстраиваются в ряд, дубася себя кулаками в грудь, а зачастую колотят и по стене, лишь бы только гремело посильнее! Правда, у маленького Карло эти знаменитые горилльи жесты долго не получались, и лишь через несколько месяцев он, прислонившись спиной к стенке, попытался воспроизвести их, но и тут потерпел неудачу и лишь хлопал себя по брюху ладонями. Стоило же ему протянуть руку к груди, как он шлепался на пол.