— Ты, чай, и ловушки-то не осматриваешь, дрыхнешь под деревом? — ворчала Сандра. — Этак-то с голоду подохнем, пока кормильцы приедут.
— На молоке проживем, — беспечно отмахивался Сенька.
— Ну и ленив! Жрать — ад, а работать — гад, — дивилась Сандра.
А Сеньке — хоть бы что. Посмеивается:
— Чудные вы, бабы. Думал, одна моя Парасся ворчлива. А и ты не лучше, хоть и моложе.
— Бессовестный, — охала Сандра. — Мне от детишек одних достается, еще тебя погонять!!
Но ей нравилось погонять Сеньку. Нравилось разнимать и мирить ребятишек, вечно чего-то не поделивших. Энька, ужасный дразнила, наполучал от нее даже шлепков. Под руку попалась Нюрка — и ей влетело. Та — выть: и больно и обидно — не из-за чего. Сандра пуще бранится. Но злости в ее голосе не было. Хоть и чужую таскала ношу, а не тяготила она, спины и плеч не отдавливала. Чуткий Илька уловил это и с детской прямотой спросил:
— Почему ты, тетя Сана, сердишься, а не зло?
Она подивилась понятливости мальчика. Отшатнулась. Никому на свете не открылась бы она, сколь мило ей сознавать себя хозяйкой дома, матерью большой семьи…
Не чуя ног от усталости, всех накормив, напоив, уложив в постельки, набранившись-наворочавшись, укладывалась и сама рядом с уже посапывавшим голубоглазеньким, как мать, Федюненькой. Прижимая к себе малыша, она молила Бога, чтоб Елення и все заодно с ней подольше гостили бы в Мужах. А Гаддя-Парасся чтобы вовсе не возвращалась.
Гаддю-Парассю она люто возненавидела.
В Мужах они почти не знавались. И вот, довел Бог, поселились под одной крышей. Сандре Парасся не понравилась. А после того, что приметила она за ней и Мишкой, и видеть мерзкую не могла без отвращения. Но должна была терпеть. Куда деваться — в одной избе… О-о, если бы печаль по Роману, если б горе не придавило, не сковало ее молчанием… Только вот и ожила, когда осталась за мать и хозяйку. Как хорошо-то: всем нужна!.. А вернется подлая Парасся, может статься, не вытерпит Сандра…
Мишка… Эх, Мишка!..
Выходя замуж, Сандра не думала, как сложится ее жизнь. Одно было желание — загасить любовь к Роману, спасти себя от греха. Ведь к тому все неминуемо шло. Возможно, подожди она, и другой посватался бы. Но было все равно, лишь бы от Романа немедля загородиться. Лишь бы от греха подальше, от безбожника…
Искала спасения, а совершила над собой страшное насилие. Роман нейдет из головы. Мишка ласкает, а ей чудится — Роман это. Зажмурится, и кажется — он с ней. Откроет глаза, увидит Мишку, отвернется, оттолкнет его. Так ей противно и гадко…
«Пройдет, сживусь…» — успокаивала она себя.
Но влечения к Мишке не появилось. «Уж лучше вовек не иметь мужика, чем терпеть такую муку, покоряться мужниным желаниям», — думала она. И возражала себе: «Но и Роман — мужик. Тогда и он такой!» И отрицала сомнения. С Романом интереснее. Он и расскажет про что-нибудь, и расспросит про всякий пустяк, и ласково назовет и обнимет, а поцелует застенчиво — сердце прямо зайдет от сладости, руки так и тянутся его за шею обнять…
Эх, ребеночка бы Сандре! Стерпела бы все, забыла бы Романа… Она с завистью поглядывала на соседок. Ради счастья иметь ребенка и Мишку терпела. Но по-прежнему оставалась порожней, хабторкой.
Разное приходило Сандре на ум. То казалось, что это кара от Бога за любовь к Роману. Целовалась с Романом, надев баба-юр… То терзалась, что порченая она. И порча за материн грех… То ругала себя, что зря казнится, не в ней причина — в Мишке. Так ли, нет — тут она и вовсе ничего не смыслила, а спросить женщин стеснялась. А если и в муже причина — в наказанье он ей такой достался. И нечего роптать. Век теперь жить рядом…
Усмирила, убедила, уломала себя Сандра… И вдруг заметила — Мишка неверен ей!.. И на кого променял!..
Всю подушку в ту ночь слезами вымочила. Лучше б удавил, зарезал, чем вот так испоганить… Как же теперь? Пусть до смерти забьет, а после Парасськи его не примет…
А Парасся и глаз не прятала. Так в обмане и живут. И ничего. И Бога не боятся…
Тогда и придавило Сандру горе. День и ночь — одна дума: обман, обман… А если откроются плутни?
В отчаянии она надумала сбежать в Мужи. Себе Сандра говорила — мол, помолюсь, исповедуюсь, испрошу совета у Божьего человека. Но в тайне души нянчила мечту повидать Романа. Ведь обещал, если худо ей будет, помочь. Любить и ждать обещал… И сама на себя взъелась: «Опять против Бога?!»
Мысли путались: Бог! Бог! А за Богом-то — с худым… А если против Бога — то с хорошим… Но грех! И матушка ее, Сандру, в грехе родила…