Елення не ошиблась: в бане было тепло, и вода в котле над камельком не успела остыть. Она помогла Парассе войти в мыльню и приняла от Сеньки какие-то тряпки да детскую малицу, приготовленную для новорожденного.
— Не уходи, дожидайся в предбаннике, отнесешь ребенка домой, — предупредила Елення Сеньку и закрыла дверь.
Сенька уселся на лавочку и достал трубку. Руки его тряслись. Немного лихорадило. Он долго набивал трубку табаком, долго не мог высечь огня… Не только руки, но и мысли плохо повиновались ему, путались, куда-то пропадали… Спохватившись, что табачный дым может повредить младенцу, Сенька вышел из предбанника и прислонился к наружной двери, чтобы не прослушать, когда позовет Елення. Ожидать было невыносимо. Но назад он не отважился войти. В нем все напряглось.
Из бани доносились стоны и крики жены. Сенька ежился от них. «Ох сошло бы все!» — мысленно твердил он. «А если на Мишку похож будет?! — подкрадывался к нему страх. — Ух, гады они тогда, сволочи!» — сжимал Сенька кулаки.
Неподалеку от бани беспокойно суетился Гриш.
Не было у них еще такой критической минуты. Вот появится маленький человечек и либо примирит всех, либо рассорит до крови. Последнего больше всего боялся Гриш. Как бы Сенька чего не сделал с ребенком, как бы снова не схватился с Мишкой… На всякий случай Гриш наказал Элю быть наготове, а еще лучше зачем-нибудь зайти к Мишке и там дождаться конца родов.
Эль заглянул к Мишке и не узнал его: до чего трусит — лица на человеке нет. Яснее ясного — совесть нечиста. Кобель! Все засквернил. Перед товарищем, соседом сподличал. Хоть и захочет остаться в парме — не оставим. Сандру жаль… Ревет да костерит мужа, но что такому бабья побранка…
Гриш прислушался к крикам. С одной стороны, из Мишкиной избы, Сандра бранится, не унимается, с другой — Парассины стоны…
Вдруг Гриша и Сенька вздрогнули, раздался звонкий голос младенца.
Сенька суетливо сунул невыколоченную трубку в карман, но, видно, ожегся, вытащил, дрожащими руками застукал трубкой о дверную ручку. У него перехватило дыхание. Вот сейчас все разрешится, все узнается…
— Ты не ушел? — послышался голос Еленни.
— Здесь я, здесь, — отозвался Сенька и, взволнованный, вошел в предбанник.
Елення вынесла ему младенца, с головой закутанного в малицу.
— Мальчик! — торжественно сообщила она.
Сенька на это никак не отозвался. Принял бережно сверток. Стараясь разглядеть лицо новорожденного, он смешно вытянул шею.
— Потом, потом увидишь, — торопила его Елення. — Отнеси скорей и бегом возвращайся. Малицу верни да прихвати еще тряпки какие-нибудь.
— Зачем? — пролепетал Сенька.
— Значит, надо. Иди-иди! И мигом обратно. — Елення скрылась за дверью мыльни.
Сенька на негнущихся ногах ковылял домой, осторожно неся младенца в полусогнутых руках. Сенька досадовал, что не видит лицо сына, и думал-гадал, для чего еще нужны тряпки… С Парассей что худое? Так малица детская зачем?..
Дома он положил младенца на кровать, вынул его из малицы, как из мехового мешочка. Новорожденный был запеленат с головой. Опять не удалось увидеть его лица! Распеленывать Сенька побоялся, да и Елення не велела задерживаться. Порывшись в груде тряпья, он выбрал которое почище, прихватил еще и старенькое платьице младшей дочурки Нюськи и поспешил обратно в баню.
Выходя, наказал дочерям:
— Последите за новым братишкой!
На пороге его настиг истерический выкрик Сандры, адресованный Мишке:
— Иди, иди! Полюбуйся на свое рыжее отродье!
И злобный рык в ответ:
— Молчи, дура! Язык бы твой отсох!
Войдя в предбанник, Сенька с изумлением услышал снова голос младенца. Вот почему оторопила его Елення! У Сеньки беспомощно повисли руки. Он не мог слова вымолвить.
Но Елення, по-видимому, услыхала его шаги или скрип входной двери, просунула руку из-за двери мыльни и взяла принесенные вещички. Вскоре она вынесла второго ребенка, упрятанного, как и первый, в малицу.
— Принимай богатство! Тоже мальчик!..
— Теперь все? — в замешательстве вырвалось у Сеньки.
— Мало, что ли? — засмеялась Елення. — Отнеси…
— А Парасся… ничего?
— Ничего…
Довести роженицу до дому подсобила Марья.
— Вот счастье-то — сразу двух сыновей. Ай да Парасся! — приговаривала она, поддерживая роженицу под руку.
Парасся выругалась в ответ.
— Не убивайся! — старалась успокоить Парассю Елення, поддерживая ее под вторую руку. — Теперь у тебя ровный счет: три дочки да три сына…
Не доходя до дома, они услышали несусветный гам.