И вдруг сердце у нее екнуло: Куш-Юр!
— Батюшки! — Сандра в замешательстве не знала, что делать — принимать гостя или бежать к женщинам с неожиданной новостью. Она порадовалась, что осталась дома, но тут же пожалела: подумают — нарочно сцепилась с Парассей, чтобы без свидетелей встретить.
Куш-Юр, в гимнастерке, обветренный и посмуглевший, поравнявшись с Сандрой, перестал грести, сорвал с головы платок и помахал им.
— Привет пармщикам!
— Здравствуй! Здравствуй! — Сандра не спускала с него сияющих глаз.
— Пристать-то можно? А то мимо проеду, — улыбался Куш-Юр, радуясь, что именно ее первую увидел.
— Что ты, что ты! — забеспокоилась Сандра, шагнула вперед, готовая принять и подтащить лодку на берег. — Причаливай, милости просим! Вот гость так гость! — Она оглянулась, хотя и знала, что на берегу — ни одной души. И вдруг вспомнила, что подол у нее задран и в руках мужнина рубаха. Поспешно отступила назад, расправила сарафан, а с рубахой не знала, что делать, и в смущении отвела руку за спину.
Куш-Юр тем временем два раза гребнул, и лодка шурша въехала на песчаную полосу.
— Стоп! — Он вынул весла из уключин, бросил их в лодку и перемахнул через борт в воду. — Ну вот я и в Вотся-Горте! Здравствуй, Сашенька!
— Здравствуй! — Сандра вдруг перешла на шепот.
— А ты успела загореть, поправилась. — Куш-Юр откровенно любовался молодой женщиной.
— Так уж и поправилась… Скорее от комаров опухла. Вон их сколько тут.
— Да-а, просто напасть. Даже платок не спасает, как ни повяжи… А где остальные пармщики? Спят, поди, от комаров прячутся?
— Что ты, Роман… Иванович! Кто же летом долго спит? Солнце-то уже взошло. Одни ребята еще спят. Мужики с вечера на рыбалке. Бабы тоже недавно ушли на покос, а я вот… — она немного замялась, — задержалась чуток, рубаху выстирать… Мишке. — Она твердо решила оставить Куш-Юра и бежать за женщинами: неладно ей одной его принимать.
— Значит, говоришь, вовсю трудитесь? — Куш-Юр огляделся. — Устроились бы вроде неплохо. Молодцы!
Обдумывая, как бы ей уйти, чтобы не обидеть гостя, Сандра слушала рассеянно и не сразу нашлась, что ответить. А он принял ее рассеянность за недовольство пармой, спросил прямо:
— Или не нравится в парме?
— Не знаю. Недавно еще живем…
— Так что с того?
— Всяко…
— Не дружно?
Как ни мало было сказано, а Сандре показалось: она наболтала лишнее. Гостю не следует знать, что у хозяев, — и она поспешно стала поправляться:
— Почему же! Живем хорошо. Еды хватает. Хлеб вот только вышел…
— Если только это, так я вам привез муки и соли… Маловато, правда… — Куш-Юр повернулся к лодке, сдернул дождевик, под которым лежали полмешка муки и полкуля соли.
— Правда?! — обрадовалась Сандра и шагнула к калданке посмотреть на бесценный подарок.
Куш-Юр оказался от нее совсем близко. Она чуть подалась назад, но он потянулся к ней. Стараясь не глядеть на него, Сандра сказала негромко первое, что пришло на ум.
— И как это ты догадался захватить с собой? — И дальше, чтобы молчанием не выдать свое волнение: — Сюда-то как попал? Сам, что ли, так и ехал из Мужей? Нас-то как нашел?
— Нашел, как видишь! Тебя где хочешь найду. — Голос его чуть дрогнул. Безотчетно поддавшись порыву, он обнял Сандру, нагнулся к ее губам.
У Сандры слегка закружилась голова, всем своим существом потянулась она к нему, но вдруг что-то словно ударило ее: грех-то какой! Бог накажет! И люди увидят — засудачат! В испуге она с силой оттолкнула Романа, он пошатнулся и шлепнулся в воду.
— Ой, как же это я? — вырвалось у Сандры. Она кинулась к нему, протянула руку.
Куш-Юр ухватился за руку Сандры, оперся о борт калданки, вскочил, вышел на берег. Вода ручьями стекала с него.
— Вот это да… Выкупала гостя… — отряхиваясь, пошутил Куш-Юр, но чувствовалось — поневоле шутит, неловко ему.
— Прости, Роман Иванович, — дрожащим голосом повинилась Сандра.
— Одна тебе возможность поправиться: поцелуй меня напоследок. Больше нам наедине не побыть. — Он старался казаться веселым. Но в глазах застыли мольба и боль.
— Не трави мое сердце, — жалобно взмолилась Сандра. — Перед Богом Мишке слово давала, не возьму греха на душу, не порушу божьего закону.