Не в пример прошлым стычкам Гриш решил больше не давать Мишке спуска. Но его опередил Эль.
— Твое дело, что не захмелел. Тебя не обносили, — вскипел он.
— И никаких именин мы специально не справляли. Не позорь себя, Миш, — резко сказал Гриш. — А если тверезый ты был, отчего молчал? Отчего товарищей не остановил?
Вмешались и женщины.
— Мы ли не урезонивали вас? Шибко дорого, мол, платите. На нас же озверились вы спьяну, — напомнила Марья. — А чем разжились-то? Опять последние сухарики. Чаю-сахару давно нет.
Такая жалоба только масла в огонь подлила. Мишка ухватился:
— И курево на исходе. А сколько рыбы отдали? Наперед задолжались! И обратно без хлеба-соли сидим! А все вы, мужичье…
— Какой же ты усчетливый, Миш. Пили да веселились — чего жалеть… — рассуждал Эль.
— Тебе что, — огрызнулся Мишка. — Не имел добрых портков и не заимеешь. А я не для того подался с вами, чтоб поедников да чужие рты кормить.
От этих слов встрепенулся Сенька:
— Одно другого не касаемо!
— Как не касаемо? — повысил голос Мишка, но тут в избу вошла Гаддя-Парасся. Он осекся, достал кисет, стал сворачивать цигарку.
Парасся осталась у входа. Оттуда ей все были видны. Увидела она, что Марья переглянулась с Еленней, которая будто нарочно вышла из кухни. Парасся насторожилась, приняла решительную позу.
Мишка чертыхнулся на Парассю, на глазастых баб, заметивших внезапную осечку его, — это уж как пить дать. «Что ж, так и так время отчаливать от Парасси, — подумал он. — Побаловал — и хватит. Да она, дура, как липучка присосалась! Вовсе ошалела баба, понятия никакого не имеет. Как бы не затяжелела. Рыжим…»
Неожиданно для всех Мишка вдруг засмеялся. Закуривая, закашлялся дымом и, протянув кисет Сеньке, повторил, но уже с улыбкой:
— Не касаемо, не касаемо…
Мужчины ничего не усмотрели в этой короткой заминке.
«На попятную пошел. — Гриш воспринял такую перемену по-своему. Решил, что тот просто одумался, не встретив ни у кого поддержки. — Так-то лучше…»
Придет время, когда Варов-Гриш пожалеет, что ушел от спора, отступил от своего намерения не давать спуску Мишке: мирнее не всегда дружнее. В ту минуту Гриш этого еще не понимал. Ему очень хотелось мира и согласия между пармщиками. В спорах да ссорах им не перезимовать тут. По-доброму, по-хорошему, раз Мишка тон сбавил, можно про что угодно поговорить. Хоть и про беду, в которую попали. Добрый, хороший разговор никогда помехой не бывает. Он, как свежий ветерок в жару, обдует и успокоит.
— Обдурил нас Ма-Муувем — верно, — вздохнул Гриш. — Теперь мы в кабале у него. Долговая елка-палка вон за образами. Сжечь ее — раз плюнуть, да вторая половина у Ма-Муувема. А ну, как люди пронюхают, что мы вот так, не по чести, слово дали, да не сдержали, что про нас скажут? Думать и про это надо.
— Точно, якуня-макуня! Дурная слава пойдет о нас, снега зимой не выпросишь ни у кого.
— С другой стороны, — Гриш, казалось, взвешивал каждое слово, — потачку кровососам давать — тоже не след. Поедник он. На чужой нужде жируется. Была у меня думка в Мужи съездить, все председателю обсказать. Пусть власть выручает.
— Слышь, ведь это здорово! — гаркнул Мишка и стукнул кулаком по столу так, что посуда подскочила.
От этого его возгласа встрепенулась Парасся.
— Нечего на его толстую образину глядеть, людоед он поганый! Деток наших ест и нами закусывает! — выкрикнула она.
— Не-е, — покачал головой Эль. — Так меж людей не водится…
— Оно, конечно, кабы не за чертову винку…
Эль не дал Гришу закончить:
— Во! Самое.
— Что с того! Нет нынче правов — обдирать трудящих. За что мы воевали, партизанили?! — горячился Мишка.
— Ага! Все тело в шрамах, — забывшись, с горделивой нежностью удостоверила Парасся.
И опять Марья с Еленней переглянулись, толкнули друг дружку локотками. Парасся вспыхнула, поняв, что ляпнула не то, и визгливо крикнула женщинам:
— Что вы все перемигиваетесь, будто девчонки на мыльке!
— А ты нам не заказывай! — сверкнула глазами Марья, не обращая внимания на Еленню, которая теребила ее за рукав.
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в избу не влетел Энька с истошным криком: «Биа-пыж!.. Биа-пыж идет!»
Парасся была ближе всех к порогу и первая выскочила из избы, позабыв и про стычку. Другие от нее не отстали. Гриш успел даже прихватить на руки Ильку.
Время от времени мимо острова Вотся-Горта проходили по Большой Оби пароходы. Однажды проплыл даже караван двухтрубных судов с лихтерами. Но сейчас, спеша во двор, все надеялись, что идет наконец долгожданный катер из Мужей с продуктами, с новостями. Больше месяца, как обещал Куш-Юр.