После обычного поражения или победы гонщик очень тщательно анализирует причины как успеха, так и неудачи. Гонщик же, прошедший этап на допинге, не в состоянии отдать себе отчёт о содеянном. А это значит, он лишает себя возможности найти ещё не вскрытые резервы, возможности самосовершенствования. Спортсмен, который сумел внимательно разобраться в своём состоянии, становится как бы другим человеком. Допинг же убивает психологию. А без неё не может быть настоящей победы. Потому что злым, неутомимым, иногда делающим невозможное спортсмен становится лишь когда в нём просыпается самолюбие — истинная движущая сила в спорте. Именно самолюбие делает настоящих чемпионов. «Без самолюбия в спорте делать нечего», — как-то сказал Рене Клар, известный французский спортивный журналист.
…Взвешивая каждое слово, рассказывает о себе Джимонди:
«Для гонщика нет более счастливого мгновения — независимо от того, как сложилась для него гонка, — чем мгновение, когда он пересекает финишную линию последнего этапа в „Парк де Пренс“. Когда, наконец, чувствует, что всё это закончилось. Он говорит „это“, ибо не найти другого слова, которое смогло бы вместить всё, что пришлось испытать на таких долгих километрах многодневки. Последний душ, массаж, и вдруг чувствуешь, что вновь становишься нормальным человеком, а не загнанной верховой лошадью. Весь вопрос — надолго ли?!
Кто-то сказал, что участвовать в многодневной гонке всё равно что служить в действующей армии — хочешь или не хочешь, тебя никто не спрашивает, ты должен делать свою работу, связанную с риском для жизни.
Но есть ведь и другие тяготы, тяготы неустроенности колёсной жизни. Профессионал, каким бы железным он ни был по натуре, не может жить одной только гонкой. Это значит, что иногда ему, когда он сойдёт с велосипеда, вдруг захочется зайти в бар и выпить чашку кофе или ещё чего-нибудь. Как это божественно — бросить машину на землю и забежать в кафе чего-нибудь глотнуть! Скажем, холодненького сока в самый жаркий день. У нас, гонщиков-профессионалов, такие маленькие радости, что большинству зрителей даже трудно себе представить, почему мы вдруг бываем счастливыми, когда любой нормальный человек не испытал бы ничего…
Я, честно говоря, и не думал о победе на этапе, пока мы не взобрались на вершину Пью-де-Дом. И даже приближаясь к финишу, я знал: любая случайность может свести на нет все усилия. И только одна надежда остаётся тогда у гонщика, который устал. Это не допинг. Это — вера в свою команду, в её помощь. Был момент, когда хотел глотнуть „хитрую“ таблетку, чтобы отдышаться. Но с трудом заставил себя подождать до отрыва. Самая трудная часть пути — последние девять километров в Джамблесе. Но в конце концов я был вознаграждён за все мои мучения, поскольку на финише фавориты потеряли по шесть минут… Буду честным до конца. Когда закончился этап Балло — Д'Алсей, я понимал, как, впрочем, и все в гонке, что Раймон Пулидор проиграл тур. И теперь команде надо искать нового лидера. И не посмел предложить себя. Ждал, когда это сделают другие. Но так получилось, что перед очередным этапом никто вразумительно не сказал мне, что я становлюсь лидером. А самому поверить в такое счастье невозможно. Право окончательного решения принадлежало Пулидору. Но он тоже молчал…
Допускаю, что всё остальное произошло случайно. Двое моих соперников ушли в отрыв, а я, обессиленный, даже не атаковал. И уже потянулся в карман за таблетками… Вовсе не для того, чтобы выиграть этап, — лишь бы удержаться в гонке. И тогда мой коллега Раймон Пулидор рванулся вперёд за ушедшими и потащил меня за собой.
Наступает иногда такой жизненный момент — кажется, что всё летит к чёрту. И вдруг чья-то дружеская рука протягивается тебе на помощь. И ты снова на коне…
Сегодня не стыдно признаться, что если бы Раймон оставил меня одного на склоне горы Галибье, я бы уже тогда проиграл тур. Я говорил на финише и говорю сейчас — Раймон помог мне сохранить жёлтую майку. Раймон подталкивал меня сзади рукой, лил воду в лицо, поддерживал крепким словом, вёл на подъёме, держась за свой руль одной рукой. Без Раймона на том этапе я потерял бы не менее четверти часа. И, что самое главное, это отняло бы душевные силы, которые были так необходимы для дальнейшей борьбы! Раймон успокаивал, повторяя, что я не должен поддаваться панике, что они легко достанут ушедших вперёд, как только лидеры вырвутся на равнину.