Утром великого дня господин городской живописец проснулся почти в лихорадке. Отец Питер лично обещал ему молитвенную помощь и силком заставил проглотить хоть что-нибудь, после чего отпустил с миром, и Ханс нырнул в бурлящий водоворот городской мистерии. Костюмы были заблаговременно осмотрены накануне, актеры при примерке веселились, как малые дети, шуткам и прибауткам конца не было. Теперь же всю веселую компанию охватил панический ужас, а волхв Бальтазар шепотом признался, что позабыл слова. Но деваться было некуда: город ждал. На мессе благословили всех горожан, кто своим талантом и щедростью помогает прославить Спасителя, и отец Питер особо отметил музыкантов-ангелов и актеров, заверив, что ангелы и святые, которых они будут изображать в мистерии, не оставят их без своей помощи ни во время представления, ни во весь будущий год. Лотарь с братцем приуныли, зато юная дочка Готлиба зарделась и расцвела, уверенная в особом покровительстве Приснодевы. Ханс все время до представления был как в тумане, что-то объяснял, кого-то успокаивал, орал в чье-то красное лицо, расставлял музыкантов и певчих, наряженных в белые ангельские балахоны, потом повалил снег. Площадь оказалась битком набита народом — горожане терпеливо ждали, когда грянет колокол, отмечая начало мистерии. И наконец грохнули барабаны, заиграли дудочки, и под легкий звон колокольчиков на помост выбрался белоснежный златокудрый Архангел с огромными толстыми крыльями за спиной. Он повернулся лицом к публике, развел руками и начал:
— Громче, дерьма мешок! Громче! — шипел Ханс в бессильной ярости. — Ты же есть ангел, не драная дохлая селедка!
Ангел вздрогнул от неожиданности и заорал во все горло:
Публика разразилась одобрительными криками, хлопками, свистками, музыканты заиграли «К Деве ангел снизошел», а в это время за занавесом толкались актеры, занимая свои места. Сыпал мелкий легкий снег, музыка вилась над площадью, горожане прихлопывали в такт и глазели на колыхания мешковины, размалеванной облаками и зелено-золотыми райскими кущами. На занавес Ханс много времени не тратил: и так сойдет. Раздались изумленные и радостные крики, возня, оживление — это с трех сторон через площадь шли три царя: белобородый старец, молодой мавр и муж из страны восточной. Юный ангелочек высоко вознес разукрашенную бусами и переливающуюся звезду, вслед за ним цари взошли на помост и встали в ряд, как объяснял им Ханс, чтобы люди вдосталь могли налюбоваться роскошеством и пышностью их одежд. У помоста, приплясывая от нетерпения, стоял сказочный зверь Верблюд и слуги с двумя огромными мешками и пальмовыми листьями — олицетворение несметного богатства Востока.
Музыка смолкла, и белобородый Каспар громко возгласил:
Архангел, глядя на толпу и честно стоя к царям вполоборота, вопросил их громким голосом: