В дверном проеме появилась Джарита. Застав в комнате Греля, она вздрогнула от неожиданности. Но по лицу видно; о происшедшем понятия не имеет.
– Гостья проснулась, мой господин, – доложила она.
– Какая еще гостья? – не понял Найл.
– Ваша гостья, в соседней комнате за дверью. – Она указала рукой (от Найла не укрылось, что с некоторым пренебрежением).
– Откуда ты знаешь? – спросил он растерянно.
– Я слышала, как она пробует дверь.
Найл схватил с ночного столика ключ и поспешил в коридор. Дверь он открывал, изнывая от любопытства и некоторого страха. Однако открыть оказалось неожиданно сложно, с той стороны что-то мешало. С силой надавив на дверь, Найл заглянул внутрь и понял, что именно. Девушка, стоя на коленях, упиралась в нее лбом. Судя по позе, она лишилась чувств, стоя около двери.
Найл протиснулся в комнату, следом за ним Симеон. Дверь при этом чуть подалась вперед, и девушка осела набок, коснувшись щекой пола; губы безвольно приоткрылись. Симеон, опустившись возле нее на колени, положил руку ей на запястье. Найл уже заранее знал, что он сейчас скажет.
– Она мертва, – произнес Симеон.
– Была ведь живехонькая с полминуты назад! – заметила появившаяся в дверях Джарита.
– Я знаю, – сказал Найл.
Повернувшись, он ринулся из комнаты, оттеснив плечом Джариту.
– Ты куда? – бросил Симеон вдогонку.
– К брату!
Страх сжимал сердце, когда он спускался с лестницы и шел по коридору, ведущему наружу во внутренний дворик. Мысль о мертвой девушке вызывала недоумение и ужас. Картина представлялась достаточно четко. Стоило расколоть фигурку, как силовое поле исчезло, и девушка очнулась. Но вот через несколько секунд Симеон совместил половинки, и у него появилась возможность убрать лишних. Что толку сердиться на Симеона. Если его вина в том, что совместил половинки, то вина Найла в том, что вовремя не предостерег.
Ужас пронизывал от мысли, что ведь и брат тоже мог стать жертвой силы, убившей девушку. Проходя через двор, Найл зарекся. Если брат мертв, то весь остаток дней будет посвящен поискам мага.
Ноги Найла, когда он, заглянув в комнату, переставлял их через порог, были словно каменные. Мать обнимала Вайга, прижавшись щекой к его лицу. Стоящая возле кровати Дона беззвучно плакала. И тут на глазах у ошеломленного и растерянного Найла, рука Вайга шевельнулась, лаская волосы матери. Вот Дона повернулась, и стало видно, что она сквозь слезы улыбается. Найл перевел дух в неимоверном облегчении. Через секунду Вайг растерянно, словно не узнавая, посмотрел на брата. И… улыбнулся!
– Привет, брат. – Увесистая волосатая рука слабо шевельнулась в приветствии, и упала обратно на стеганое покрывало.
Найл не мог поверить своим глазам. Стало как-то стыдно за свой страх.
– Теперь с ним все в порядке, – сказала Дона. Было в ее голосе что-то, заставившее Найла понять: чувства у нее глубже, чем кажется со стороны.
– Когда он очнулся? – спросил Найл.
– Несколько минут назад.
– Врач ушел? – поинтересовалась Сайрис.
– Ни в коем случае. – Это произнес уже сам Симеон, входя в комнату. Сзади в проходе топтался Грель, Симеон, положив ладонь Вайгу на лоб, другой рукой обхватил брату запястье.
– Просто замечательно. Температура снова в норме.
– Это все твое лекарство, – благодарно улыбнулась Сайрис.
– Не совсем так, – ответил Симеон, повстречавшись глазами с Найлом.
– Теперь он пойдет на поправку? – спросила Дона.
– Да уж пожалуй. Яд, видимо, вышел из организма. Как ты себя чувствуешь? – стал выпытывать Найл у Вайга.
– Лучше. Намного лучше.
– Дайте ему бульона. Через несколько дней попробуем встать.
Дона, порывисто обняв Симеона за шею, поцеловала его в щеку. Доктор блаженствовал.
– Ты не меня, ты его благодари. – Он указал на Греля. – Это он выяснил, в чем причина.
Дона смотрела на Греля, распахнув глаза.
– И что же за причина?
Найлу очень не хотелось вдаваться в разъяснения.
– Схожу-ка я на кухню, распоряжусь насчет бульона. Когда проходили через дворик, Грель сказал:
– Твой товарищ не прав. Брат все так же плох.
– С чего ты взял?
– Его кровяное русло полно жизнесосов. Сопроводивший слова образ напоминал пиявок. Симеон уловил, что они перебросились меж собой.
– Ты понимаешь, в чем дело?
– Думаю, да. Каменная жаба была опаснее, чем я предполагал.
– Понимаю, – кивнул Симеон и добавил угрюмо: – Понимаю и то, что девушка погибла по моей вине.
– Нет, по моей. Стигмастер предупреждал меня, что статуэтка живая. А я, дурень, думал, что она обезврежена. Симеон пожал плечами.
– Ничего уже не воротишь. Любопытно только, что на твоего брата она подействовала иначе. Ведь могла же убить и его? Но почему-то не убила.
– Может, потому, что ты успел вовремя раскидать половинки.
– А ты что думаешь? – спросил Найл у Греля. Грель некоторое время собирался с духом.
– Мне кажется, господин, твой брат в любом случае умрет.
– Как?! – ошарашено выдохнул Найл. – Но почему? Ведь он, похоже, пошел на поправку.
Грелю, судя по всему, стоило немалых сил говорить прямо.
– Враг отравил его. Так же как и Мадига. Боюсь, его уже ничто не спасет.
– Причем здесь Мадиг? Да и разве он был отравлен?
– А ты не заметил? – Грель соткал образ, каким-то образом вплавив вместо Мадига самого Найла, Так что тот словно смотрел через глаза пленника. Он стоял в холодной зале. Маг спускался с трона; слышался мягкий шелест одежд. А вот и голос:
– Передашь также, что твоих товарищей я оставляю в заложниках, и если ответ твоего хозяина будет отрицательный, они все умрут.
Руку Найла стиснула холодная и шершавая длань. Найл, даром что знал все наперед, чуть не вскрикнул от такой мощной хватки, способной раздробить кости. Вот тут обнаружилось нечто, ранее ускользнувшее при разговоре с Квизибом. Что-то острое проткнуло ладонь возле указательного пальца, похоже на шип перстня. Голос мага шипел возле самого уха:
– И вот еще что. Скажи своему хозяину, что если он не воспримет мое предостережение, его подданных ждет такая беда, что бойня Айвара Жестокого в сравнении с ней покажется пустяком. – Рука разжалась. – Тебе дается один месяц, тридцать дней.
Симеон смотрел на Найла во все глаза, догадываясь, что происходит что-то не совсем обычное.
– Тридцать дней… – негромко выговорил Найл.
– Что?
– Тридцать дней. А началось все два дня назад. Моему брату осталось жить еще двадцать восемь дней.
– Ты о чем? – хрипло вытеснил Симеон. – Он уже идет на поправку.
– Не идет. Мадиг протянул тридцать суток. Этот маг способен убить на расстоянии. Потому-то колдун и сказал, что у него «длинные руки», и что он не ослабляет хватки.
Найл подумал о матери, сестренках и Доне, и почувствовал себя уязвимым и беспомощным. Обидно все же: бороться с бедой, не представляя, откуда она нагрянет. Тут взгляд упал на смазливую кухарочку, спускавшуюся по лестнице с подносом в руках.
– Нира, отнеси, пожалуйста, супа моему брату. Девушка просияла; видно она как и Дона была неравнодушна к Вайгу.
– Слушаюсь, господин.
Кухарка грациозно поклонилась, и от этого поклона стало как-то легче: девушка словно напомнила, что, как правитель этого города, он не имеет права на уныние. Дождавшись, когда за ней закроется дверь, он сказал:
– Я должен разыскать этого мага. Симеон бросил из-под кустистых бровей напряженный взгляд.
– С войском?
– Нет, готовить войско нет времени. Я должен пойти один.
– Это будет очень трудное и опасное путешествие.
– Согласен. Но я должен выяснить, чего он добивается.
– Ты знаешь, чего. Это маньяк, напрочь лишенный жалости, и скорый на расправу.
– Да, знаю. Но я по-прежнему не знаю, к чему он стремится. А выяснить иначе никак нельзя. – Он повернулся к Грелю с улыбкой. – Вот видишь, ты прав. Придется-таки погулять, причем неизвестно сколько.
– Прав не я, а советник Квизиб. Это он предсказал. А он никогда не ошибается.
– Да уж вижу. Жаль только, не успел задать ему еще один вопрос.
– Что за вопрос, господин?
– Смогу ли я еще и вернуться обратно?