Как он пришел к этой встрече,
На поворотах дороги
Он удивленный вставал.
Каждый был шаг ему труден.
Шел Совершенный неспешно,
До Бенареса дошел он,
До превосходной страны.
Два там, в средине, потока,
Реки сливались, мерцая:
Варана — имя прохладной,
Имя пленительной — Ганг.
Светлые пажити, рощи,
Много цветов разноцветных,
Много плодов золотистых,
Мирно пасутся стада.
Тихая это обитель,
Нет в ней докучного шума,
Старые Риши там жили,
Чтя невозбранный покой.
Это блестящее место
Сделалось вдвое светлее,
Воспринимая сиянье
Вновь воссиявших лучей.
Там пребывал Каундинья,
Дасабалакасиапа,
Вагипа, Асваджит, Бхадра,
Плоть истязали они.
Видя, как Будда подходит,
Сидя, они говорили:
«Это идет Гаутама,
Он осквернился мирским.
Путь он суровый оставил,
Ныне же снова нас ищет,—
Мы уж, конечно, не встанем
И не промолвим привет.
И освежений обычных
Мы уж ему не предложим,
Ибо обет он нарушил,
Гостеприимства лишен».
Так согласившись, сидели,
Это решенье принявши.
Все подходил Совершенный,
Шел он неспешно — и вот!
Не сознавая движений
И нарушая решенье,
Все поднялись они вместе,
Сесть предложили ему.
Снять предложили одежду,
Вымыть и вытереть ноги
И вопросили с почтеньем,
Что он желает еще.
Так оказавши вниманье
И соблюдая почтенье,
Все же его Гаутамой
Звали они — по семье.
Тут, обращаясь к ним с словом,
Возговорил Совершенный:
«Не называйте, прошу вас,
Именем личным меня.
В том небреженье слепое —
Звать так достигшего правды.
Но, почитают ли, нет ли,
Дух мой спокоен вполне.
Все же прошу вас отречься
От неучтивости этой.
Миру — спасение в Будде,
Имя его — оттого.
Он ко всему, что живое,
С кроткой относится лаской,
Видит детей он в живущих,
Не презирайте ж отца».
Движимый сильной любовью
И состраданьем глубоким,
Так говорил он, но горды
Были они в слепоте.
И говорили, что раньше
Он в отреченьи был правом,
Но, ничего не достигши,
Тело и мысль распустил.
Как же, они вопросили,
Мог бы он сделаться Буддой?
Веры ему не давая,
Так сомневались они.
Высшую правду познавший,
Мудрости свет всеохватный,
К ним обратясь, Совершенный
Верный им путь указал.
Те, что, уча, неразумны,
Тело свое умерщвляют,
И неразумны другие,
Кем услаждается плоть.
Это две крайних ошибки,
Два заблужденья великих,
И ни одни, ни другие
К правде пути не нашли.
Будда сказал: «Кто чрезмерно
Плоть истязанием мучит,
Он вызывает страданьем
Спутанность мыслей своих.
Мысли больные не могут
Дать даже знанья мирского,
Мысли такие не могут
Силу страстей победить.
Кто засвечает лампаду,
Жидкой наполнив водою,
Он не сумеет, конечно,
Сумрак огнем озарить.
Также и тот, кто износит
Тело свое, не сумеет
Ни уничтожить незнанья,
Ни просветленность возжечь.
Тот, кто, огонь добывая,
Выберет древо гнилое,
Он ничего не получит,
Даром растратит свой труд.
Если же твердое древо
Деревом твердым буравишь,
Раз ты упорен в усильи,
Вспыхнет блестящий огонь.
Если ты мудрости ищешь
Не умерщвлением плоти
И не усладою чувства,
Жизни найдешь ты закон.
Кто потакает хотеньям,
Как же он будет способен
Сутры и Састры постигнуть,
Как он себя укротит!
Тот, кто, в смятенности трудной,
Ест, что к еде непригодно,
И умножает недуг свой,—
Он — услаждающий плоть.
Если огонь разбросаешь
По травянистой пустыне,
Пламя, раздутое ветром,
Сможет ли кто погасить?
Так и огонь возжеланья,
Так и пыланье хотенья.
Крайности обе отбросив,
Средней дороги держусь.
Всякие скорби окончив,
Все устранив заблужденья,
Я пребываю в покое,
Невозмутимость храня.
Виденье верного зренья
Ярче высокого Солнца,
Беспеременная мудрость
Есть внутрезоркость души.
Правое слово — чертог мой,
Правое дело есть сад мой,
Правая жизнь есть беседка,
Где я могу отдохнуть.
Путь надлежащего средства
В рощи такие приводит.
Правая память — мой город.
Правые мысли — постель.