Как фотоснимок, перед ее мысленным взором блеснула картина их вчерашних танцев, и в ней тут же словно открылись невидимые шлюзы паники, вины, замешательства, возбуждения. Она не могла в точности вспомнить, что же все-таки тогда произошло. Или, вернее, не могла сложить вместе все детали. Текила и шампанское сыграли с ней злую шутку, затуманили мозги, выветрили представление о времени, стерли из памяти слова. Часть ее внутреннего я испытывала даже некоторую благодарность. Слава богу, что она не помнит некоторых особенно пикантных эпизодов. Все это было настолько унизительно, если вспомнить, как она вешалась ему на шею, обнималась с ним в медленном танце перед лицом всего Ковбойского дворца. Когда она проснулась сегодня утром, то в ее голове пронеслись целые вихри беспорядочных образов и некоторые обрывки их разговоров. Кстати, ничего особенного, все вполне прилично. Она даже почувствовала некоторое облегчение. Но по мере того как завеса памяти приподнималась все выше и выше, она поняла, что вчерашняя ночь поставила ее перед лицом двух проблем: перед страшным похмельем и перед клубком весьма противоречивых эмоций.
Все это было совершенно запутанно. Она просто не знала, что и подумать, как переварить все случившееся. Может быть, между ними, помимо слов, произошло нечто серьезное? Но они не трахались, теперь она это наконец ясно вспомнила, но, с другой стороны, она точно так же ясно вспомнила, что они этого очень хотели. Это открытие привело ее в крайнее возбуждение. Значит ли это, что она внезапно влюбилась в Рилли? Или это был классический случай алкогольного синдрома, куража, тоски по Хью и желания любви? В конце концов, столько времени прошло с тех пор, как она в последний раз целовала мужчину, неважно, с сексом или без секса, кто посмеет ее обвинить в том, что ей захотелось немного пообниматься? Даже если она это делала не с тем мужчиной. А Рилли, безусловно, был для нее не тем мужчиной. Она хотела быть только с Хью. Хотела, чтобы ее обнимал только Хью. Целовал ее только Хью. Теперь ей стало ясно, что в прошлую ночь она просто напилась. От одиночества. От отчаяния. И на самом деле ей нравится только Хью, всегда Хью, и никто кроме Хью. И никакого Рилли она знать не знает, и он ей не нравится абсолютно, решительно, на сто процентов, бесповоротно.
Светофор переключился, и машины на бульваре пришли в движение. Заметив впереди себя свободное пространство, Рита нажала на газ и обогнала «Рендж Ровер» с затемненными окнами — любимую машину основной массы голливудских знаменитостей, которые желают, чтобы их все видели, а сами никого не желают видеть. Оставив позади себя магазины и рестораны, наши героини очень скоро оказались в районе Беверли-Хиллз с его вылизанными газонами и колоссальными домами и поехали по улицам, обсаженным пальмами, мимо мексиканских мальчишек с одинаковыми бело-голубыми рекламными плакатиками в руках, предлагающими за два доллара «Карту звездного неба Голливуда» — давно устаревший справочник адресов местных знаменитостей, предназначенный для настырных туристов, которые обожают соваться на своих взятых напрокат «Мустангах» во все закоулки, чтобы посмотреть, где когда-то жила Джулия Эндрюс или где находится пользующийся дурной славой отель «Беверли-Хиллз», в котором Элизабет Тейлор и Ричард Бартон жили во время своего первого брака. А может быть, второго?
Лениво глядя по сторонам сквозь очки, Фрэнки в который раз решила проигнорировать свой похмельный синдром и наслаждаться окружающим видом. Именно таким, по ее представлениям, и должен представать перед сторонним наблюдателем Лос-Анджелес, отделенный от всех тремя непреодолимыми преградами: первая — это темные линзы солнцезащитных очков (ужаснувшись отсутствию у Фрэнки очков, Дориан одолжил ей пару Версаче последнего сезона в черепаховой оправе); вторая — ветровое стекло автомобиля; и третья, разумеется, — это смог. Смог представлял собой плотную коричневую завесу между горизонтом и пятном голубого неба над головой. Первый раз Фрэнки его увидела в самый первый день, когда ее самолет приземлился на аэродроме Лос-Анджелеса. Самое забавное, что никто, кроме нее, по всей видимости, этой завесы не замечал. Очевидно, потому, что все были крайне озабочены загрязнениями окружающей среды другого рода: сигаретным дымом. Курение считалось смертельным занятием, оно сажает легкие и представляет опасность для общества. Но смог… Что такое смог?