Время лечит, как известно. Через две недели лекарства сделали своё дело. Ночные кошмары ушли, стало казаться, будто ничего, кроме аварии, не было. В сознании поселились сомнения. Неужели всё было бредом, выдумкой воспалённого мозга? Придуманный мир, драконы… Моё сердце сжималось при одной мысли о хранителе. Я не хотела верить, что придумала Анри, не хотела верить, что его не существует. Но надо было возвращаться в жизнь, в реальность. Родные, доктора, все ждали от меня этого. Я понимала, если не перестану доказывать существование мира драконов, то ещё долго не выйду из больницы. Поэтому постаралась не показывать свою боль и чаще говорить об улучшении. О снах вообще не упоминала. И вскоре все расслабились, даже стали разговаривать со мной как с обычным человеком, а не пациентом психушки.
– Мама, сколько можно здесь дежурить, вы с папой уже устали. Иди домой, со мной всё хорошо. Здесь медсестра и санитарки.
– Леночка, мне нетрудно, – заботливо говорила она, внимательно вглядываясь мне в лицо.
– Мам, хватит меня опекать. Я не сумасшедшая! – вспылила я, но вовремя спохватилась и добавила спокойнее: – Ну пойми же, мне лучше, честное слово. Нам всем пора начинать нормальную жизнь.
– Хорошо, как скажешь. Но я приду завтра! – Она взяла меня за руку.
– Иди, не переживай. Мне, правда, лучше. – Я обняла её.
Она не сразу ушла. Сначала долго металась по палате. Суетилась по поводу еды, воды, одежды. Перед уходом раз сто спросила, не надо ли мне чего, потом долго стояла в дверях. Именно в этот момент меня осенило:
– Мама, принеси мне карандаши.
– Хорошо, дорогая. До завтра. – Она ещё раз взглянула на меня, как бы решая, стоит ли уходить, но всё же вышла из палаты.
Я любила рисовать! Конечно, художником становиться не собиралась, но рисовала с удовольствием. Теперь же мне пришла идея: перенести свои воспоминания на бумагу. Может, всё и было бредом, но забывать этого я не хотела.
Дни шли, палата уже начала наводить на меня тоску. Я стала чаще выходить в холл. Там устраивалась на огромном мягком диване, возле окна, и рисовала драконов. Холл буквально весь утопал в зелени, и легко было представить себя в тропических джунглях. А за окном бушевала непогода. Осень не хотела сдаваться. Иногда, отложив рисунки в сторону, я складывала локти на спинку дивана и наблюдала за дождевыми каплями, сползающими по стеклу.
Сегодня я закончила рисовать Айгера. Он вышел очень похожим. Конечно, только для меня. Для остальных это был динозавр с крыльями. Фантазия, да и только! Разглядывая рисунок, я вдруг заметила у себя за спиной высокого кудрявого парня в шейном корсете. Как и когда он подошёл? Видимо, была очень увлечена! Вскинув голову, я посмотрела на него.
– У тебя здорово получается. – Он улыбнулся.
– Спасибо, но в комментариях не нуждаюсь. – Закрыв альбом, я сгребла карандаши и встала, намереваясь уйти, но вдруг услышала:
– Я видел тебя на площади.
Меня словно огнём обожгло.
– Что ты сказал?
– Говорю, видел тебя там… на площади. Ты стояла с этим… в красном и с драконом, которого нарисовала. – Он указал на рисунок.
В глазах потемнело, я пошатнулась. Это был не сон, не бред! Не могут два человека бредить одинаково. Моему сердцу стало тесно в груди, глаза защипало от слёз.
– Спасибо, ты вернул меня к жизни. Я думала, что схожу с ума. Спасибо.
– Знаешь, я тоже думал, что у меня крыша съехала. А потом увидел тебя. Сначала сомневался, но твой рисунок! Никогда не забуду этого дракона. – Он поморщился.
– Сколько ты был в коме?
– Два дня.
– А я почти десять, если бы Анри не вернул меня, то умерла бы.
– Анри – это тот тип в красном?
– Да. – Чувства с новой силой нахлынули на меня. Слёзы уже готовы были вылиться потоком, но собеседник будто не замечал этого и продолжал говорить:
– Ничего себе! Так что же такое с нами произошло?
– Прости, не сейчас, давай встретимся позже, хорошо. – Взглянув на него сквозь пелену слёз, я поспешила уйти.
– Меня зовут Макс, – бросил он мне вслед.
– Елена. – Смахнув слёзы, я обернулась.
Новый знакомый серьёзно смотрел на меня.
Как на крыльях я неслась по коридору. Сердце сумасшедше стучало в груди. Это не сон! Не сон! Значит, где-то сейчас Анри живёт, дышит, в общем, существует! Радость сменилась грустью. Но мы с ним больше не увидимся. Но, даже зная это, я испытала облегчение. Всё, что было со мной там, было настоящим. Моя любовь – не вымысел, и боль от разлуки, не плод моей больной головы.