Через два дня, как и обещал, я сходил с трапа самолета в Пулково. Недолгая церемония встречи старых друзей и мы уже на вокзале, загружаемся в поезд до Архангельска. До отправления на Шпиц, у нас осталось всего десять дней, а еще практически ничего не готово, так что неделька предстоит нам довольно веселая.
Вопреки моим опасения мы успели. Как я и предполагал ни о каком гранте речи не шло, и все необходимое Инга собиралась закупать за свой счет, ну а так как я собирался составить ей компанию на ближайшие три-четыре месяца, то, после продолжительного спора с калькулятором в руках, она сдалась и согласилась, что центнера замороженных овощей для здорового мужика будет как-то маловато и требуется нечто посущественней, а деньги-то уже тю-тю, так что, она смирилась, что и я принимаю посильное участие в подготовке ее этой «экспедиции».
За три дня до отправления Инга наконец-то познакомила меня и с метеорологами. Если честно, то я ожидал встретить крепкую семейную пару коллег, этаких «арктических волков», а вместо этого мне был представлен некий Игорь Моисеевич Яждомойский. Вы знаете, бывают люди, один вид которых вызывает резкое чувство неприязни, хотя иной раз, задавая себе вопросы почему и как, объяснить, чем это вызвано, просто невозможно. Однако, есть одна особенность у подобных экспедиций, добрые отношения между всеми ее участниками просто необходимы, иначе всем кранты. Но к Яждомойскому, относиться дружелюбно было очень трудно. Как выяснилось, единственной целью его участия в совместной экспедиции был сбор материалов для диссертации, а «коньком» громогласные монологи о НТР и бесполезности любого физического труда.
— Профессия, метеоролога, геолога, да и археолога — отмирающие. Через десять-пятнадцать лет один оператор с компьютером и выходом в интернет сделает намного больше чем тысяча современных «специалистов» ему даже не понадобиться выходить из кабинета, он будет выполнять работу за всех и при этом не сильно-то и утруждаться. Мы ведь живем в век искусственных спутников и самых сложных приборов. — с пафосом и непередаваемым апломбом вещал он в первую же нашу встречу. В общем, «фрукт» еще тот и ему очень повезет, если он сможет безболезненно пережить ближайшие девяносто дней.
Его напарницей оказалась «Ленуся», а если точнее, то Елена Анатольевна Львова. Старший научный сотрудник Института метеорологии и картографии Академии наук РФ. Цель экспедиции она ставила ту же самую, что и Яждомойский, то есть сбор материалов для диссертации, вот только была она его полной противоположностью. «Ленусик», она из тех Ленок, Машек и Зинок, что не только в горящую избу войдет, но еще и по бревнышку ее раскатает, а потом еще походя слона на скаку остановит, и хобот узлом завяжет. Но при всем при этом самой открытой души человек, очень веселая и компанейская, замечательно образованная и начитанная, причем читает она все подряд и в любую свободную минуты. Вот в ком в ком, а в ней я уверен на все двести процентов, такая не подведет и плечо в случае надобности подставит.
Вот в такой теплой компании мы и оказались в самом сердце древнего Груманта, в глубине отрогов Чернышова. Доставили нас сюда с помощью полярного варианта старого доброго Ми-8. Выгрузка припасов и всевозможного оборудования заняла у нас почти целый световой день, то есть часов пять, а жить нам предстояло в небольшой избушке, помнящей еще, наверное, экспедиции Эдуарда Толля и Владимира Русанова, ну а Руаль Амундсен, ну точно стартовал именно отсюда. Следующие пару дней мы обустраивались, Львова с Яждомойским расставляли свое оборудование и настраивали аппаратуру, а мы с Ингой занялись изучением карт и намечали будущие маршруты своих походов. Если честно, то собирался просто «отбыть номер» и проследить, чтобы Инга никуда не вляпалась. Так что, принимая во внимание, что никаких транспортных средств у нас не было, а бродить при сорокаградусных морозах, по окружающим нас ледникам, не есть гуд, то прав я был на все сто процентов. По-моему, и Инга это уже поняла и хорохорилась только из-за своего упрямства и гордости.
Потекли однообразные дни. Метеорологи каждый день три раза снимали только им одним известные показания с приборов, а мы с Ингой совершали короткие пешие прогулки, выбираясь на километр-полтора от избушки. Вот в одну из таких вылазок и произошло событие, заставившее меня совсем по-другому посмотреть на Ингу и ее манию. Ночью, совсем не далеко от нас сошел ледник, оголив значительную часть склона, вот туда-то мы с Ингой и направились. Погода стояла просто замечательная, для Заполярья, все каких-то двадцать градусов, да еще и без ветра, так что затащить Ингу в избушку было большой проблемой, вот и пришлось мне тащиться следом за ней.
Шли мы на длинной связке, Инга легко перепрыгивала через заструги и обходила редкие торосы, а я слегка отстал, поэтому, когда девушка скрылась за очередным ледяным булыжником не обратил на это внимания, просто тупо засмотревшись на арктические красоты. Резкий рывок репшнура, привел меня в чувство, а испуганный девичий вскрик заставил быстрее перебирать ногами, одновременно наматывая связывающий нас шнур на руку. Весу в Инге, максимум килограмм шестьдесят, так что мне с моим центнером веса это было абсолютно не тяжело. Я уже догадался, что произошло. Скорее всего увлекшись «бегом с препятствиями» девушка неосторожно заскочила на снег, под которым скрывался разлом в толще материкового льда. Ладно, ничего страшного, главное, чтобы не сломала себе ничего, зато умнее и осторожнее будет, ведь это именно она настояла на такой длине связки, что возникало ощущение, что ее вообще нет, вот пусть теперь повисит и подумает.
Последние метры, я едва шел, не хватало еще и мне улететь в какой-нибудь разлом, поэтому, соорудив петлю, я накинул ее на возвышавшийся рядом торос и уже лежа, постоянно подтягивая веревку пополз вперед, а аккомпанировали мне не звуки женской истерики, а звонкие удары ледоруба. «Неужели пытается сама вылезти, вот дуреха-то», — подумал я, заглядывая в расщелину.
Рухнувший в след за Ингой снежный наст оголил края разлома, перед моими глазами предстала довольно занятная картина. Разлом, в верхней своей точке достигал, наверное метра два с половиной, в нормальных условиях, да даже если просто его видеть, то перепрыгнуть его ни мне, ни Инге не составит никакого труда, да и оказался он не очень глубоким, дай Бог метров пять, нет, был он конечно намного глубже, но протиснуться в тридцати сантиметровую щель, даже для Инги, даже при всем ее желании, было проблематично. Мое предположение, что девушка пытается своими силами выбраться из расщелины оказалось в корне неправильным. Я сначала даже не поверил своим глазам, вися на страховке, Инга с остервенением долбила лед, пытаясь расширить узкую щель.
— Эй, подруга, ты там что, головой ударилась? На кой лед долбишь? Расслабься, я тебя сейчас вытащу.
— Нет! Не смей!
Не, ну точно головой ударилась, что значит «не смей».
— Милая, ты там, что ночевать будешь?
— Если будет надо, то буду! У тебя в рюкзаке фляжка со спецраствором, сможешь передать? Только не бросай, вдруг не поймаю.
— Да что там у тебя такого-то?
— Пока не знаю, но похоже, что это вмороженная часть древнего корабля. Скорее всего носовая фигура, или с поморской лодьи, или с дракара викингов, пока ничего сказать не могу. Надо откапывать.
— Инга, это материковый лед, его не капать, его взрывать надо!
— Я тебе взорву, так взорву, что…что… Ну ты понял!
— Инга, слушай, а как ты собираешься отличить лодью от дракара, они же практически одинаковые?
— На дракарах носовая фигура была съемная, а на поморских лодьях она единое целое с кораблем. Это чтобы тебе понятнее было. Подспусти меня немного, а то не очень удобно, приходится практически на уровне лица работать, а так я даже и встать, наверное, смогу.
В тот, первый, день мы провели, я у расщелины, а Инга в ней, почти четыре часа. Я замерз как цуцик, а от девушки аж пар валил. Но все рано или поздно, но заканчивается, закончился и световой день. Возвращались мы уже в потемках, практически наощупь, благо, что до нашей избушки было совсем недалеко.
Почти месяц ушел у нас, чтобы отвоевать у льда кусок дерева чуть больше метра длиной. В итоге Инга авторитетно заявила, что это кусок дракара, обгоревший кусок дракара. А значит где-то совсем рядом, очень давно, произошла битва. Я заикнулся было, что возможно это какой-нибудь погребальный корабль, но Инга с негодованием отвергла мои предположения, выковыряв из деревяшки небольшой кусочек железа и сообщив мне, что это наконечник стрелы, славянской стрелы, а принимая во внимание, как викинги относились к железу и к своим кораблям, то можно сделать вывод, что стрела эта оказалась тут именно во время последнего боя дракара, ну а раз стрела славянская, то и бой этот был именно с ними. Спорить я не стал, себе дороже. К счастью, кроме этой обуглившейся деревяшки Инга больше ничего не нашла, но это ее уже абсолютно не расстраивало, она и так была довольна как удав, постоянно говоря, что эта экспедиция уже увенчалась успехом и теперь она с полным на то основанием может утверждать, что еще в девятых-десятых веках поморы плавали на Шпицберген, да и викинги его посещали.