Когда я объявила родителям, что уезжаю, уверена, они вздохнули с облегчением. Это было через месяц после моего возвращения из клиники. В тот день мы с мамой отправились в загородный клуб, я сказала или сделала что-то неподобающее, и, как обычно, все закончилось скандалом. И тогда я поняла, что с меня хватит.
Попытки приспособиться к самостоятельной жизни
Комната, в которой я поселилась, принадлежала Молодежной женской христианской ассоциации и находилась в центре Талсы, рядом с офисом закупочной компании Indiana Oil, куда отец устроил меня секретарем на неполный рабочий день. Я подшивала документы, запечатывала, облизывая, конверты – то есть выполняла всю неквалифицированную работу, которую поручали сотрудницам офисов в те годы. Но мне все нравилось, как и почти все работы в моей жизни. Особенно я любила находить более эффективные способы организации своего рабочего процесса.
Вскоре после переезда я обнаружила, что становлюсь алкоголичкой. Я выпивала бокал апельсинового сока по утрам перед работой, но мне не очень нравился вкус сока, поэтому я начала добавлять в него немного водки. Слава Богу, я быстро поняла, к чему это может привести. В Талсе у нас было довольно много знакомых алкоголиков. Я видела, как менялись их жизни и сколько боли они причиняли близким.
Все мои проблемы только усугубились бы алкоголизмом, и рано или поздно мне пришлось бы столкнуться с необходимостью отказаться от спиртного. В клинике отказ от сигарет был болезненным, и я подумала, что отказаться от алкоголя наверняка будет еще тяжелее. Поэтому я выработала правило, которого придерживалась до сорока лет: не пить в одиночестве.
Первые шаги по созданию жизни, которую стоит прожить
Это правило – пример того, что позже я назвала «построением жизни, которую стоит прожить». Изменить деструктивное поведение и сделать свою жизнь если не достойной, то хотя бы терпимой – главная цель диалектической поведенческой терапии. Даже если не получится создать идеальную жизнь, в ней появится много позитивных моментов, которые приятно проживать.
Когда мне исполнилось сорок, я решила, что больше не нуждаюсь в алкогольном правиле. Спустя пару месяцев я поняла, что снова рискую, поэтому вернулась к правилу и до сих пор его не нарушила (вы наверняка уже заметили, что я одновременно могу быть как человеком слова, так и человеком, совершенно не умеющим контролировать свою жизнь).
Терра инкогнита – неизвестная земля
Я была очень наивной, когда впервые лицом к лицу столкнулась со взрослым миром, о котором практически ничего не знала. Я была школьницей, когда меня положили в клинику, потом два года провела в изоляции. Теперь мне было двадцать, и я жила одна на скромную зарплату. И ориентироваться я могла только на свой искаженный опыт. Я отказалась от финансовой поддержки родителей, потому что не хотела, чтобы они играли хоть какую-то роль в моем побеге из ада.
Я не умела распоряжаться деньгами. Мама всегда одевалась в бутиках и часто брала меня с собой, поэтому мне не пришло в голову поискать магазин попроще, когда мне понадобилось купить платье на работу. Дорогое платье я оплатила кредитной картой. Когда подошел срок первого платежа, я не знала, что могу платить частями и внесла полную сумму, после чего до конца месяца у меня осталось ровно тридцать центов. Я немного обдумала ситуацию и купила три шоколадные конфеты с мятным вкусом в серебристо-голубой фольге. Должно быть, весь месяц я выпрашивала еду у коллег в офисе.
Конечно, я могла ужинать у родителей, но обычно это плохо заканчивалось. «Вчера вечером я пришла поужинать, но не стала есть, потому что слишком нервничала. Сначала я заперлась в своей комнате и плакала, – писала я доктору Джону О’Брайену, – а потом мама не разрешила мне сесть за стол. Она сказала, что я в неподобающем состоянии и ей следовало бы прогнать меня за то, что я так сильно ее расстроила. Родители!!! Помолилась, и мне сразу полегчало».
Таблетки не помогают
Несмотря на любимую работу, меня периодически накрывали волны депрессии и возникало острое желание умереть. У меня был хороший запас таблеток благодаря доктору Проктору, моему новому психиатру в Талсе. «Я намеренно приняла слишком большую дозу, – признавалась я в письме доктору О’Брайену, – на прошлой неделе я выпила тридцать таблеток стеллизина и тридцать коджентона. В итоге я на три дня превратилась в нервную истеричную развалину. Мама настояла, чтобы я осталась у них. Она сказала, что меня вышвырнут из дома христианской ассоциации, если увидят в таком состоянии».