Джонни поставил свою рыболовную коробку, чтобы отомкнуть свой велик, я тоже был занят сложной системой цепочек, с помощью которых Ракета крепился в забору.
Дальнейшее произошло очень быстро. Обычно такие вещи так и происходят.
Они появились из клубов пыли. Я почувствовал их прежде, чем увидел, и покрылся мурашками.
- Все четыре сосунка тут, все как один! - раздался первый зловещий шепоток.
Моя голова повернулась назад со скоростью кнута, потому что я узнал этот шепот. Дэви Рэй и Бен прекратили возню. Джонни тоже поднял голову, и его глаза потемнели от страха.
- Вот мы их и накрыли, - проговорил Гоча Брэнлин, из-за спины которого выглядывал Гордо. Их улыбки напоминали бритвенные разрезы; черные велики были при них. - Ты только посмотри на этих щенков. Гордо!
- Точно, щенки и есть.
- А что это такое?
Молниеносным движением Гордо выхватил у меня из рук журнал, который я принес показать. Обложка, на которой Граф Дракула Кристофера Ли шипел от бессильной ярости, разорвалась на две половинки.
- Гляди, что за дерьмо! - толкнул локтем в бок своего братца Гоча; Гордо мерзко захохотал, кивая на изображение стройной женщины-робота из "Метрополиса". - Настоящая порнуха!
- Все видать до ее долбаных титек! - заявил Гордо. - Дай-ка мне взглянуть! - Он вырвал у Гочи страницу, но тот не захотел расставаться с добычей - и моя собственность исчезла в их злобных ладонях, словно разъеденная кислотой. У Гочи осталась большая половина, остальное - часть груди в блестящей одежде, варварски скомканное и скрученное, отправилось в карман грязных джинсов его братана. Гордо заверещал от притворной обиды.
- Ты, извращенец, ну-ка верни обратно! - Он решительно вступил в сражение за остатки журнала, однако Гоча твердо был намерен отстоять свое приобретение. В следующее же мгновение изуродованные остатки журнала сдались. Измятые страницы с изображениями мрачных и сияющих видений, героев и злодеев и фантастических пейзажей - все шлепнулось в пыль подобно летучей мыши, случайно попавшей на свет.
- Ты порвал его! - пронзительно завопил Гоча и так сильно пихнул братца в грудь, что у того изо рта вылетел фонтан слюны. Гордо с маху грохнулся в пыль на спину. Сам не свой от гнева, с перекошенным лицом, Гордо поднялся и сел. Его взгляд был понятен всем и каждому, но только не Гоче, который стоял над братом с занесенным кулаком, словно Годзилла над Гидрой.
- Ну что, мало тебе? - вопросил Гоча. - Вставай и полудишь еще!
Гордо и не думал двигаться с места. Его локоть опирался на фотографию Кинг-Конга, разрывающего скользкие кольца гигантского змея. Эти монстры так и не узнали покоя. Лицо Гордо было пугающе неподвижным и злым. Любой другой мальчишка, с которым обошлись так неожиданно безжалостно, от такого сильного удара в одно мгновение пришел бы в себя. Глядя на эту картину, я понял, что у Брэнлинов так же редки слезы, как на нашем школьном дворе зубы дракона, что все непролитые слезы и затаенные обиды превращали Гордо и Гочу именно в то, чем они были: в животных, неспособных покинуть свои клетки, как бы сильно они ни били свои жертвы и как бы далеко ни заезжали в их поисках на своих черных велосипедах.
Возможно, поразмыслив, я бы нашел в себе силы пожалеть их, но они не оставили мне времени.
Мигом подхватив ящичек для наживки, Гоча спросил, больше для проформы:
- А тут у нас что такое?
Джонни не успел ответить, не успел ничего сделать, даже не успел протянуть руки, чтобы защитить свое сокровище. Когда Гоча откинул защелку и поднял крышку, Джонни издал жалобный хныкающий звук. Здоровенная грязная лапа забралась внутрь и стала выгребать ватные комочки.
- Эй, приятель! - крикнули Гордо. - Погляди, что тут прячет этот скупердяй! Наконечники для стрел!
- Без балды, козлиная морда! - подхватил клич брата Гоча и, забыв на несколько минут о взаимной вражде, помог брату подняться. Они принялись перебирать коллекцию Джонни, выхватывая ватки и со смехом разбрасывая их по сторонам; страшно было смотреть на то, как Брэнлины рвутся добить свою жертву.