Она стояла совершенно неподвижно, пока он касался ее щеки. Потом прекрасным гордым движением, что спустя годы будет стоять перед его глазами, она повернулась к нему спиной, так, что он больше не видел ее слез.
В лунном свете ее волосы были лентой мрака на спине. Ее шея была бледной и незащищенной.
Он стоял, опустив руки, наблюдая за безмолвными подъемами и опусканиями ее плеч, пока она плакала.
Наконец, он подошел, мягко развернул ее и привлек к себе.
Глава 6
Воскресенье, 18 сентября 1988 г.
До приезда Патрика в Ля Бастид Антония обычно проводила субботние ночи с Майлзом в Лез Лимоньерс. По воскресеньям она поднималась пораньше, надевала свое кимоно и выходила на террасу наблюдать восход солнца.
Но последние две недели она смущалась выходить в кимоно. Ее приводила в замешательство возможность столкнуться с Патриком, после того как она спала с Майлзом.
Она говорила себе, что это нелепо, что она может спать с кем пожелает. Это не помогало. Ночами она лежала без сна, гадая, мог ли Патрик услышать, как они с Майлзом занимаются сексом. Это было едва ли вероятно, так как его комната находилась на другом конце дома. Но все эти дни Майлз устраивал такой шум! Как будто он хотел, чтобы его друг слышал.
Этим субботним утром она лежала в постели дольше обычного. Ее лицо было одеревенелым от усталости. Работа в Серсе и на главном раскопе брала свое. А прошлой ночью все легли поздно. Майлз с Нериссой настояли на поездке в Сент-Эвлали-ле-Терм, за двадцать пять миль, чтобы поужинать в ресторане, отмеченном в Мишлене тремя звездочками, а поскольку отец Антонии отказался присматривать за Моджи, им пришлось взять ее с собой. Моджи провела вечер, проспав, свернувшись в «панде», и Антония то и дело выходила присматривать за ней.
Был третий час ночи, когда они вернулись в Ля Бастид. Они подбросили Саймона с Нериссой на мельницу и поехали в Лез Лимоньерс. Майлз собирался смотреть церемонию открытия Олимпийских игр по телевизору, Патрик отнес спящую Моджи в ее комнату и присоединился к Майлзу, а Антония пошла спать.
Теперь она лежала, созерцая игру солнечных лучей на потолке, слушая, как Майлз посвистывает в подушку рядом с ней.
Спасительной особенностью прошлой ночи, думала она, было то, что она спала, когда он пришел, и у них не было секса. Потом до нее дошло, что это совсем не то, что надо бы чувствовать в отношении своего бой-френда. Возможно, Майлз прав, и она фригидна. Но скорее они просто не подходят друг другу.
Она чувствовала себя слишком усталой и слишком смущенной, чтобы разбираться в этом сейчас. И отчаянно нуждающейся в чашке кофе.
Она выползла из постели, натянула шорты, бюстгальтер и футболку. Потом заплела волосы в косу и спустилась вниз.
Через французское окно она видела Моджи и Патрика за завтраком на террасе. Моджи, дергаясь, наливала Патрику кружку кофе. Его лицо было невозмутимо, когда он смотрел на восьмилетку, держащую в нетвердой руке кофейник. Она уже пролила большое количество кофе на стол, но он делал вид, что не заметил, хотя быстро поддержал свою кружку, чтобы она ее не расплескала тоже. Он серьезно поблагодарил ее, и она втянула щеки, чтобы не выглядеть слишком довольной.
Наблюдая за этой маленькой сценкой, Антония желала, чтобы Патрик полюбил ее так же, как, кажется, полюбил Моджи. Или даже больше. Но с самого своего приезда он всегда избегал ее. На раскопе он вежливо выслушивал ее инструкции и при первой же возможности уходил. Он никогда не болтал и не шутил с ней. И никогда не называл ее Тони. Она не любила свое прозвище, но ее задевало, почему он им не пользуется. «Антония» звучало так властно. Невозможно произнести, не растягивая слова.
«Ты все испортила с самого начала, — говорила она себе. — В тот первый день в Серсе, когда ты вела себя как сумасшедшая сельская учительница: „Ах, это так хорошо сказано!“ Кто бы не чувствовал в этом снисходительности!»
С тех пор стало только хуже. Когда Патрик был поблизости, она смущалась, что еще более повышало вероятность ляпнуть что-нибудь невпопад. Как на следующий день за ланчем, когда он задал один из своих вопросов о Кассии. Поясняя свою мысль, она собиралась отметить пассаж в его экземпляре «Стихотворений». Он спокойно попросил ее не делать этого, объяснив, что книга библиотечная.
— О, простите, — сказала она быстро, — разумеется.
Потом она представила, как это, должно было, прозвучать. Разумеется, она из библиотеки. Разумеется, вы не можете позволить себе покупать новые книги. Разумеется, разумеется, разумеется. Так что вряд ли можно обвинять его в том, что он тебя недолюбливает.