И теперь Патрик собирался это еще более осложнить.
— Вы не против, если, — начал он осторожно, — мы встретимся с вами в суде перед слушаньем? Я договорился встретиться с Антонией и ее матерью за чашечкой кофе.
Дебра подняла глаза от своих факсов, чтобы взглянуть на него. Потом, в своей обычной манере — сжав челюсти, она сказала прямо противоположное тому, что он ожидал.
— Разумеется. Какая хорошая мысль!
— В котором часу вы с ними встречаетесь? — спросил Джулиан со своей приветливой улыбкой, краем глаза следя за реакцией жены.
— Примерно в восемь тридцать, — ответил Патрик.
— Это хорошо, — сказала Дебра. — Заседание в десять, так что у вас будет масса времени. Мы встретимся в суде, скажем, в девять сорок пять?
— Прекрасно, — ответил Патрик.
— Хорошо, — сказала Дебра и озарилась краткой улыбкой, как бы заверяя его, что, хотя она и сожалеет о его встрече с Антонией, но не ставит ему это в вину.
«Почему, — подумал он, — она так яростно настроена против Антонии, но не против меня?»
С самого начала, когда она и ее супруг вышли из огромного, взятого в аренду, «BMW» наутро после случившегося, Дебра возненавидела Антонию интуитивной мучительной ненавистью без всяких причин и доводов.
«Эта девица, — так она называла ее, когда вино ослабляло железные тиски печали. — Если бы эта девица не бросила Майлзу ключи, когда он был явно не в себе, чтобы вести машину, он был бы сейчас жив!»
Патрик не выносил, когда она так говорила. Он хотел набраться смелости и сказать ей: «Хорошо, Дебра, да, Антония бросила ему ключи. Но она не предполагала, что может случиться что-либо плохое. Все это не ее вина! И если вы хотите обвинить ее, то как же насчет меня? Я был его другом и я все принимал от него. Я пользовался его доверием и гостеприимством. Я отобрал его девушку. Потому-то он и был пьян, Дебра. Поэтому-то он не смог управлять проклятым джипом. Поэтому-то он погиб. Вы никогда об этом не думали? А я думал. Каждую минуту каждого дня».
Но разве можно говорить такие вещи женщине, чей единственный сын был изуродован и обожжен до неузнаваемости? Это лишь успешно направит ее гнев на кого-нибудь другого.
Ох, как же ему не хватало Антонии! Со времени трагедии он едва виделся с ней, и ни разу — наедине. Все это время она была в доме своей матери, в Саффолке, и они обменивались ничего не значащими телефонными звонками, в которых она уверяла его, что у нее все прекрасно, в той очень английской манере, которая может означать все, что угодно, от «совершенно замечательно» до «нахожусь на грани нервного срыва». Ее голос казался таким оцепенелым и невыразительным, что он поинтересовался, не сидит ли она на седативных препаратах, но она ответила, что нет, и он ей поверил. Он догадывался, что и его голос звучит не лучше.
В те дни она редко ему перезванивала. Сначала это его беспокоило, потом он принял это. Возможно, так и должно быть? После того, что произошло, как мог он быть счастливым с девушкой Майлза?
Дебра собрала факсы аккуратной стопкой и положила их под руку.
— Я должна позвонить в палату.
Джулиан поднял глаза от своей газеты.
— Дорогая, ты думаешь, это разумно? Работать сейчас — слишком большое напряжение.
— Будет куда больше напряжения, если они все испортят и мне придется потом в этом разбираться, — ответила она.
Патрик видел, как она вцепилась в факсы. Возможно, именно сейчас они были необходимы ей.
Она обернулась к нему.
— Патрик, забыла вам сказать, мы устроили так, чтобы быть в церкви в среду, в три, нам нужно договориться насчет музыки для службы. Вы придете?
Патрик моргнул. Сегодня понедельник. Завтра он планировал вернуться в Оксфорд. Он не знал, что собирается там делать — кроме попыток найти какую-нибудь работу, — и, конечно, он должен вернуться в Лондон на похороны, как бы ни сложилось. Но он был уверен, что говорил Пасморам о своем отъезде.
Дебра заметила его колебания.
— Вы же останетесь еще на пару недель, не правда ли?
— Скажи «да», старина, — попросил Джулиан. — Это много значило бы для нас. В самом деле, мы ничего не сможем без тебя сделать. Моджи уж точно не сможет. — Он смягчил это одной из своих очаровательных улыбок, хотя и обдумывал каждое слово.
Патрик переводил взгляд с одного на другого. Он пытался улыбнуться в ответ, но его лицо было деревянным. Возможно, из-за ожогов.
— Спасибо, — сказал он. — Вы очень добры.
Перед тем как выйти из дома, он поднялся этажом выше, чтобы попрощаться с Моджи. Она была в игровой комнате, сидела на коврике перед низким столиком, на котором две куклы Синди затеяли яростную потасовку. Рядом с ними, в рискованной близости к краю, была припаркована модель «рэндж ровера». Из открытого багажника торчал рулон белой бумаги, как будто Синди купили новый коврик и везли его домой.