Миссис Хант заметила бутылку в руке дочери, но промолчала.
— Ты все еще дуешься из-за того, что сказала твоя сестра?
Антония одарила ее нервной усмешкой.
— Конечно же, нет! В последний раз Каролина докопалась до меня, когда мне было восемь!
— Это хорошо. Потому что, когда ты закончишь поджигать грядки с овощами, мне понадобится твоя помощь. Твой племянник ведет себя отвратительно, хуже чем обычно даже по его меркам. А ты — единственная, кого он слушается.
— Это потому, — ответила Антония, делая очередной глоток из бутылки, — что я иногда поколачиваю его.
— Что ж, пожалуйста, не стесняйся, ты нас очень выручишь. И приходи побыстрее.
— Буду через минуту.
Ее сестра приехала без предупреждения со своими тремя непослушными и приставучими детьми немного старше пяти. «Стихийное бедствие», — пробормотала миссис Хант с фаталистическим пожатием плеч и начала рыться в морозильнике.
В это время в кухню явилась Каролина и начала выговаривать Антонии, что та должна присутствовать на похоронах, дабы «поставить точку в отношениях с Майлзом».
— Ты должна поработать над решением проблемы, Тони. Оно не придет без борьбы.
За ее спиной Антония скроила рожицу своей старшей племяннице и поднесла два пальца к горлу, что принесло бы обеим много проблем, обернись Каролина в этот момент.
Каролина ошибалась. Появление на похоронах ничего бы не дало, кроме открытого объяснения с Деброй Пасмор. Это действительно не могло бы принести «решения», что бы, черт возьми, под этим ни подразумевалось. Хотя она должна была признать, что это звучит мило. Решение. В этом есть какая-то гладкость. Как сахар, тающий в горячей воде.
— Все-таки, — бормотала она, шаря в траве в поисках спичек, — чертовски скоро для этого, я думаю. — Она не хотела примирения с Майлзом. Ей хотелось придушить его за то, что он втянул ее в это дерьмо.
Бедный, эгоистичный, ненадежный, глупый Майлз. Теперь у нее никогда не будет возможности спросить его, почему он считал необходимым встречаться с Нериссой за ее спиной, вместо того чтобы просто прийти и рассказать ей об этом. Она и вполовину так не переживала бы, как ему казалось, потому что она никогда не испытывала по отношению к нему и половины тех чувств, которые она испытывает, — простите, испытывала! — к Патрику.
Бедный Майлз! Если б он только знал. А может быть, лучше, что он не знал? Боже, все это такая путаница!
Она сделала еще один глоток из бутылки.
— Нет, — рассудительно обратилась она к ревеневой грядке. — Если Каролина желает видеть завершение труда, то ей надо выйти и принять этот груз. Финальная стадия переделки Антонии Хант. Стадия первая: вытряхнуть все вещи из платяного шкафа и сдать на хранение в Оксфэм. Стадия вторая: написать елейное письмо Урии Гиппа — этому ассистенту профессора Как-Его-Там, нижайше принимая предложение работы. Стадия третья: грандиозный финал. Отнести в сад все это Кассиево дерьмо, добавить горючего и — фьююю! Отрегулировать желаемую температуру, чтобы истребить все полностью.
Она перевернула коробку вверх дном над устройством для сжигания отходов: туда посыпались книги и бумаги. Первым полетел знаменитый Кассиев манускрипт, включая все копии и дискеты; затем ее коллекция «Стихотворений», во всех известных в Англии переводах: двенадцать томов — плод многолетний поисков в букинистических лавках.
Сожги их. Сожги всю эту чертову кучу.
Пламя ее обрадовало. Было бы приятно согреться для разнообразия. Господи, как ей холодно! Ее зубы опять начали выбивать дробь. Казалось, они никогда не переставали стучать с тех пор, когда она стояла на аллее под дождем, глядя, как уходит Патрик.
В тот момент она поняла, что значит боль в сердце. Как будто кто-то сунул пару стальных пластин в ее грудную клетку и медленно растягивал их, раздвигая ребра и выставляя сердце на холодный сырой воздух. Это чувство не проходило. Оно было с ней целыми днями. Оно было с ней и сейчас. И она никак не могла согреться.
Но прошлой ночью, во сне, к ней пришло решение.
Она скакала верхом на белой лошади вдоль низкого горного хребта, покрытого снегом, легким галопом — что, вообще говоря, было довольно странно, ведь в реальной жизни она боялась лошадей. Она становилась все меньше и меньше и ощущала, как ласку, касание снега к ее лицу: тонкое, мягкое, успокаивающее одеяло из снега.
Проснувшись, она уже точно знала, что делать.
Чистый, голый склон холма, покрытый снегом. Начать с чистого листа — вот что тебе нужно! Выкинуть весь этот мусор и начать все сначала.