что это тот же самый Юри, который боялся даже прикоснуться, даже остаться наедине. Его страсть могла бы расплавить и камни — а Виктор все же был живым, хоть и отчасти. В затуманенном мозгу мелькнула мысль: он неправильно понял Юри, когда тот танцевал для него свой Эрос. “Ты принадлежишь мне”, — вот что он хотел сказать на самом деле. Вот что говорил сейчас, каждым прикосновением — к губам, к шее, к ключицам… Когда Юри кончиком языка тронул сосок, Виктор не выдержал, застонал, вцепился ему в волосы — не то отстранить, не то не отпускать, он сам не знал. Если бы Юри остановился — он бы не простил, если бы продолжил… Юри продолжил. Лизнул на пробу, вобрал сосок в рот, мягко сжал губами. Виктор выгнулся, зажмурился — комната поплыла перед глазами, возбуждение стало почти невыносимым. Юри изучал его тело, лепил его заново, пробуждал от небытия. Вечером он испуганно вздрагивал, боялся ложиться в одну постель — теперь же брал, брал без малейших сомнений, и о том, что Виктор не хотел торопиться, можно было забыть. Эта способность Юри мгновенно преображаться пугала и восхищала одновременно. Разрушать такой момент было преступлением, но для того, чего хотел Виктор, нужны были дополнительные средства. — Подожди, — остановил он Юри. Тот застыл, нависая сверху — так удобно гладить ладонью шею от затылка вниз. — Презервативы нам не нужны, а вот смазка… — У меня есть. Вот тебе и невинный скромник. Наверное, выражение лица Виктора было достаточно красноречивым — Юри смутился. — С ней удобнее, ну, самому. Виктор вдохнул и забыл выдохнуть. Мозг закоротило. Представить Юри, ласкающего самого себя, было невозможно, нереально — и желанно. “Я должен это увидеть”, — все, о чем он мог думать. Они прокрались по коридору в соседнюю спальню — Виктор словно плыл в тумане, держась за руку Юри. Тщательно закрыв дверь, тот вытащил из-под подушки полупустой тюбик, вложил в ладонь Виктора. Полупустой. Осознание накрывало медленно и неизбежно, как прилив. — То есть, — хрипло спросил Виктор, — ты лежал тут, через стенку от меня, и… Слова закончились. Юри отвел глаза — снова воплощенная невинность, кто бы мог подумать. — Да, — чуть слышно ответил он. — Что ты представлял? — Виктор слышал свой голос так, словно тот звучал из-под воды. Он обнаружил, что стоит совсем близко, держа Юри за подбородок, не позволяя отвернуться. Юри смотрел как загипнотизированный, кажется, не моргая. — Тебя. То, что раздавшийся стон принадлежал ему самому, Виктор даже не понял. — Как? Юри облизал губы, помедлил мгновение, прежде чем ответить. — Как я беру тебя. Волны сомкнулись над головой, безжалостно и страшно, Виктор ни на что не променял бы этот момент. — Давай, — сказал он хрипло, возвращая тюбик Юри, — как представлял. Фантазия у Юри была богатая, в этом Виктор убедился очень скоро. Никакой неловкости, Юри готовил его так, словно и правда делал это не в первый раз. Гладил осторожно, целовал, не прекращая, нежно, мягко, страстно, жестко, пока его пальцы проникали внутрь, растягивали… Мучительно приятно, мучительно мало. В какой-то момент Виктор пожалел, что позволил ему — лучше бы сам себя подготовил, быстро и просто, не рискуя кончить, так и не дождавшись, не извиваясь от нарастающего желания, не умоляя Юри взять его уже. Юри — тот никуда не торопился. Он дождался, он воплощал в жизнь свои мечты, сосредоточенно и ни на что не отвлекаясь. Когда пальцы сменил член, Виктор не мог уже даже стонать, только дышал, хрипло, со всхлипами. Юри двигался медленно, так медленно, что можно было сойти с ума, захлебнуться в ощущениях: каждое движение отзывалось волной наслаждения во всем теле, заставляло хотеть большего, еще большего. Прежде Виктор не знал возможностей своего тела: то, что он считал пиком возбуждения, оказалось лишь первой ступенью бесконечной лестницы, уходящей прямо в небо. Юри вел его по ней, застенчивый, скромный Юри, который сейчас выглядел как сам эрос во плоти. Виктор чувствовал его член внутри, его руки на бедрах, его тяжелое дыхание. Слишком много всего, слишком много… — Юри! — только и смог вскрикнуть Виктор, вцепившись изо всех сил в его плечо, когда тело выгнуло, скрутило острым удовольствием. Мир взорвался, мир перестал существовать, схлопнулся внутри Виктора и взорвался, разрывая на части. Несколько движений — и Юри с коротким стоном рухнул рядом. Виктор нашел его, почти наощупь — влажного, разгоряченного, вздрагивающего, — обнял, прижал к себе. Казалось, так крепко, что должны были хрустнуть кости, на деле же едва ощутимо — насколько хватило сил. Как долго они так лежали, Виктор не знал. Время осталось в какой-то другой системе координат. Он перебирал волосы Юри, касался время от времени его приоткрытых губ — тот все не мог отдышаться, в глазах его плавал блаженный туман. — Мне только одно интересно, — сказал Виктор, когда к нему вернулась способность не только думать, но и оформлять свои мысли в слова, — с такими фантазиями какие могут быть проблемы с пониманием эроса? Юри приподнялся, посмотрел на него удивленно. — Не мог же я всем рассказывать о таком. Ах да, скромник, точно. Виктор улыбнулся, поддел пальцами растрепанную челку, как давно хотелось. — Рассказал же. Юри перехватил его руку, поднес к губам. — Пришлось. Иначе ты бы вернулся в Россию. Я не мог тебя потерять. Виктор закрыл глаза. Его все еще качало на волнах отступающего наслаждения. “Я люблю тебя, Юри”, — он не произнес этого вслух, только губы шевельнулись. Но то, как Юри поцеловал его в ответ, могло означать лишь одно: “Я тебя тоже”.