-за бортика и ждать. Держать, держать взглядом, словно это могло помочь. Неужели Юри этого не чувствовал?
Виктор еще размышлял об этом, когда зазвучала музыка. А потом мысли пропали. Юри снова говорил на самом понятном для него языке: дорожкой шагов, вращениями и прыжками рассказывал о том, что во всем мире только ему одному принадлежит любовь Виктора. И сам Виктор — тоже.
Виктор забыл о жажде, забыл, что надо дышать, обо всем забыл — даже о том, в какой стороне «кисс энд край». Все, чего ему хотелось — взять Юри в охапку, увезти в отель и рассказать ему, теперь уже совсем другим языком, насколько он прав. Как в тумане Виктор шептал на ухо Юри, когда объявляли оценки, обнимал его, не в силах отстраниться. Позже, когда Юри в раздевалке протянул ему пакет с кровью, Виктор даже растерялся. Жажду, такую сильную после проката, заслоняло совершенно другое желание.
Но Юри был совершенно непреклонен. Все, что досталось Виктору — жаркий, но короткий поцелуй в лифте отеля. Слишком короткий. А потом Юри безжалостно выставил Виктора из лифта на его этаже.
— Увидимся завтра, — пробормотал он.
Стоило настоять, стоило подняться за ним следом, стоило поговорить, наконец. Это стало особенно очевидно на утренней тренировке: судя по лицу Юри, ночью тот не сомкнул глаз.
Виктор только вздохнул. Теперь бессмысленно что-либо говорить, раньше думать надо было. Теперь осталось попытаться все же хоть немного заставить Юри поспать, успокоить перед выступлением. Запретить делать прыжки на разминке — и смотреть, как Юри нарушает запрет, падает и окончательно теряет веру в себя. Виктор чувствовал себя абсолютно беспомощным — что он должен сказать, что сделать, чтобы исправить ситуацию? Явно не то, что говорил и делал — все закончилось тем, что Юри стоял перед ним и рыдал взахлеб.
— Просто будь рядом, — кричал он, словно отвечая на тот вопрос, который Виктор задавал себе весь этот бесконечный день. — Просто верь в меня!
— Юри…
Слова застряли в горле. Все-таки никудышный из Виктора тренер, если его ученик не чувствует поддержки, веры в него больше, чем в себя. Значит, не сумел показать, донести, заставить поверить. Осознание бьет наотмашь.
— Пойдем, мне скоро выходить на лед, — наконец произнес Юри, так и не дождавшись внятного ответа от Виктора.
Они шли молча, плечом к плечу. Единственное, на что хватило Виктора — завернуть в раздевалку, выдать Юри пакет с кровью.
— Ешь.
— Я не голоден, — помотал головой Юри.
— Поверь мне, так будет лучше. Пожалуйста, Юри… — Виктор почти умолял, закусив губу, глядя Юри в глаза. Как убедить его?
Юри дрогнул, протянул руку, но отдернул в последний момент.
— А ты?
Виктор закатил глаза.
— Попрошу, если совсем невтерпеж будет — сам говорил, это Китай.
Взгляд Юри остался недоверчивым.
— В отеле еще есть, правда, Юри, все хорошо.
Юри наконец-то поверил. Взял пакет, выпил — в несколько глотков — и сам удивился.
— Спасибо. Мне стало лучше, — признался он.
Еще бы. Виктор сильно подозревал, что Юри просто не чувствовал жажды, пока она не становилась нестерпимой. Личную норму, по-хорошему, надо бы пересмотреть…
Выходя на лед, Юри улыбался. Даже потрепал Виктора по волосам, подбадривая. Кто кого еще должен был подбадривать… Весь прокат Юри смотрел на Виктора — по крайней мере, так казалось. Словно спрашивал: “Ты видишь?”. Виктор видел. И смазанные прыжки — тут задел рукой лед, тут перекрутил, — и страстную дорожку шагов, и четверной флип в конце. Видел — и не верил своим глазам.
Четверной флип, его, Виктора Никифорова фирменный. Юри, как?!
Изумление мешалось с досадой — все-таки тренер о таких вещах не может не знать, — и с гордостью. Научил, все-таки научил самому главному — удивлять. Как всегда удивлял сам.
— Я хорошо справился, да?
У Юри восторженное, счастливое выражение лица — и не поверишь, что он не спал ни минуты, нервничал весь день и совсем недавно рыдал взахлеб.
Виктор кивнул: отлично, Юри, ты справился отлично. И с прокатом, и с тем, чтобы вымотать своему тренеру все нервы, — тоже.
Ничего, Виктор и сам еще не разучился удивлять.
Губы касаются губ, глаза у Юри распахиваются, у Виктора — закрываются по привычке. Они вместе летят на лед под прицелом телекамер, перед взглядами тысяч зрителей.
Виктор, признаться честно, о них не думал, ни о чем не думал. Прижимал к себе Юри, придерживая затылок в защитном жесте, говорил какие-то глупости. Ни баллы, ни награждение — Юри получил серебро — Виктор толком не запомнил. Он ждал. Ждал, когда можно будет вернуться в отель, утолить жажду, а потом… Представлять, что будет потом, не стоило. Если он хотел дождаться.
— Ты идешь со мной, — безапелляционно заявил Виктор, когда лифт остановился на его этаже. Юри не возражал.
“Черта с два еще раз отпущу тебя спать в другом номере”.
Пока Виктор жадно пил кровь, Юри скинул обувь, прошел к кровати и буквально упал на нее. Из его груди вырвался стон: впервые за весь этот долгий день он смог расслабиться. Нет уж, это подождет. Виктор снял пиджак, ослабил галстук, опустился сверху, мазнув губами по щеке.
— Виктор, — жалобно пробормотал Юри, — я не спал всю ночь.
И кто, спрашивается, в этом виноват?
— Ю-ури, — выдохнул Виктор ему на ухо, — ты действительно сейчас хочешь только спать?
Дыхание у Юри сбилось, он вздрогнул.
— Нет, — ответил он, переворачиваясь, подминая Виктора под себя. Провел языком по шее, ткнулся носом. — Я хочу тебя.
Виктор закрыл глаза.
“Я весь твой. Бери”.
Юри расстегнул на нем рубашку, прижался губами к ямке между ключиц, провел языком, спустился ниже… Виктор только позволял, гладил невесомо плечи Юри, касался кончиками пальцев волос. Из них двоих сильнее должен был вымотаться Юри, но Виктор чувствовал себя так, словно катался вместе с ним, словно плакал вместе с ним, словно все эмоции, все напряжение Юри проходили через него, добавляясь к собственной тревоге. Наверное, разумнее было бы лечь спать, а уж потом, со свежими силами… Но Виктор и так долго ждал. И Юри — тоже.
Прикосновения Юри становились все более жадными и требовательными, он начал расстегивать на Викторе брюки и тот остановил его.
— Подожди, я сам.
Юри кивнул, встал и тоже начал раздеваться. Но когда Виктор попытался снять рубашку — запротестовал.
— Оставь. Пожалуйста.
Виктор поднял брови, но ничего не сказал. Если Юри так нравится… Эта мысль будоражила.
Положив очки на тумбочку, Юри шагнул к нему, опрокинул на кровать, оседлал, проехавшись членом по члену. Может, он собирался сделать что-то еще, но у Виктора не осталось сил терпеть. Он обхватил оба их члена рукой, прижимая друг к другу, сразу взял быстрый и резкий темп. Юри со стоном опустился ниже, прижался лбом ко лбу Виктора — как перед короткой программой. Глаза у него были широко раскрыты, рот приоткрыт. Он дышал часто, со всхлипами.
— Ты такой красивый, — пробормотал Виктор, кажется, по-русски. Свободной рукой он нежно касался щеки Юри, его губ. — Такой сладкий.
Юри застонал, выгнулся и кончил, забрызгав спермой не только живот Виктора, но и грудь, и подбородок. Пара капель спермы осела на губах.
Собственного оргазма Виктор почти не заметил.
— Прости, — Юри провел пальцем по его губам, поцеловал, а потом обмяк, уткнулся носом в шею и засопел, ровно и глубоко. Виктор никогда прежде не видел, чтобы люди вот так, враз, засыпали. Не верил, что такое бывает.
Он полежал немного, прислушиваясь к дыханию Юри, наслаждаясь тем, как тот придавливает его всем своим весом к кровати. В номере стояла звенящая тишина, за окнами давно стемнело. Все тревоги, все волнения отступили — Виктору было очень спокойно. Глаза начали слипаться, и Виктор аккуратно выбрался из-под Юри. Можно было так и уснуть, конечно, но лучше все-таки принять душ, задернуть шторы и, самое важное, поставить будильник.
Когда Виктор вернулся из душа, Юри спал, раскинувшись на кровати в позе звезды. Подумав, Виктор намочил полотенце, обтер его — Юри хихикнул пару раз, но не проснулся. Сложнее оказалось вытащить из-под него одеяло и отвоевать место для себя. Правда, стоило Виктору лечь рядом, как Юри привычно обвил его руками и ногами, прижался, довольно причмокнул во сне.
“Никаких больше раздельных номеров”, — снова пообещал себе Виктор.
Он и сам толком не спал все эти дни.