Я и не собирался ответил он
Часть 9 Барселона
Оставшиеся дни до финала прошли в напряженных тренировках. Юри, кажется, не очень-то поверил, он все еще боялся разочаровать Виктора; это было понятно по тому, как он хмурил брови, как настойчиво оттачивал прыжки. Может, и неплохо, пусть будет такой стимул. Виктор же с ужасом понимал, что вряд ли Юри способен его разочаровать: он примет все что угодно. Знал бы раньше, что любовь может настолько лишать разума, — никогда не стал бы влюбляться. А теперь поздно, только и осталось, что смотреть, как догорают в этом пламени остатки рассудка. Если Юри был сейчас на пике своей формы, то Виктор — на пике влюбленности. Впереди либо взлет, либо падение, поди угадай. Все должно было решиться в Барселоне. Ах, Барселона, город страсти и свободы, жемчужина Испании! Виктор с удовольствием знакомил с ней Юри, сам он здесь успел побывать уже несколько раз. Юри был собран, спокоен. Если и нервничал — да ладно, конечно он нервничал, — то не показывал, держал лицо. Даже Виктор не мог догадаться, что происходило у него в голове. Впрочем, не только сейчас. И когда Юри попросил зайти в ювелирный, Виктор совсем не ожидал того, что произойдет дальше. Словно во сне он смотрел, как Юри покупает кольца — два одинаковых, золотых, дорогих, как черт знает что. Шел за ним в церковь, позволил снять с себя перчатку, надеть кольцо… На безымянный палец правой руки. Воздух резко закончился. Виктор смотрел на свою руку и не мог поверить глазам. Никогда в жизни он не думал, что станет носить кольцо на этом пальце. Никогда. Потому что он предпочитал мужчин — о, это он понял достаточно рано, — потому что такие браки невозможны, по крайней мере в России, потому что потом он стал вампиром и считал, что обречен на одиночество. Потому что это просто было невозможно. Юри говорил что-то — про талисман на удачу, кажется. Виктор не слышал. У него шумело в ушах, перед глазами все расплывалось — все, кроме кольца. “Юри, ты хоть понимаешь, что творишь?” Виктор сам — сам! — надел Юри на палец такое же кольцо. Ответил в том же духе, мол, катайся так, как самому понравится. Все-таки это рефлекс: даже если в голове ни одной связной мысли, слова сами складываются в предложения, когда речь идет о фигурном катании. Всю дорогу до отеля они прошли обнявшись, вошли в номер, упали на кровать, так и не расцепив объятий, и начали лихорадочно целоваться. Словно боясь не успеть, словно это была последняя возможность, последняя ночь. Словно все должно было закончиться здесь. Позже Виктор понял, что для Юри так оно и было. — Давай закончим с этим после финала. Говорят, при сильных повреждениях боль чувствуется не сразу. Сначала ты смотришь на свою руку, например, и не можешь понять, почему она лежит отдельно от тела. То же самое произошло и с Виктором. Он только вышел из душа, с волос еще капала вода. Юри сказал, что хочет поговорить, Виктор сам спросил — о чем. Он не ждал ничего подобного. Юри откатал короткую программу не идеально, занял четвертое место, но это ничего не значило: решить все должна была произвольная. Юри, конечно, расстроился, но держался. Сам понимал, что рано подводить итоги. И вдруг… — Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. За то, что был моим тренером. Юри поклонился. Поклонился, черт бы его побрал! Ощущение было такое, словно в груди разверзлась пустота. Больно дышать, больно не дышать, больно быть. “За что, Юри?” То, что он плачет, Виктор понял, только когда Юри ему об этом сказал. Слезы лились сами, совершенно независимо от его желания. Так странно. Он не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Даже после обращения, когда думал, что жизнь закончилась, и то не проронил ни слезинки. Даже когда тело не слушалось, не получались простейшие прыжки, ничего не получалось. Только стискивал зубы и пробовал снова. А теперь… — Я злюсь, понятно? Виктор даже не лгал: вместе с болью нарастала ярость — как мог Юри решать за них двоих, даже не спросив? — Ты же сам говорил только про финал Гран-При. Наверное, Виктор в самом деле упоминал что-то такое.