Вечность назад, когда все только начиналось, он теперь и не помнил. Разве все не изменилось с тех пор? — Я подумал, что тебе понадобится больше помощи. Он совсем не это хотел сказать. “Я думал, что нужен тебе”. Но больно даже представить, что Юри ответит отрицательно. — Ты не хочешь вернуться? — Юри не отступал. — Я видел, как ты смотришь на лед… Конечно, он видел. Лед — самый страшный наркотик, не отпускает, зовет к себе, манит… Виктор никогда не собирался уходить насовсем. Что такое для вампира один или два пропущенных сезона? Тело-то не меняется. Но почему вернуться означало покончить со всем, что было между ними? — Я не хочу держать тебя при себе, — тихо продолжил Юри, — против твоей воли. Я смотрел на тебя весь день и понял, что должен тебя отпустить. Он только начал движение — а Виктор уже знал, чем оно закончится. Словно он обрел способность видеть будущее. Видеть, как Юри снимает свое кольцо и отдает ему. И это нельзя изменить, нельзя исправить. И это — конец всему. — Не смей. Виктор перехватил его руку, сжал что есть силы. — Я надел на тебя это кольцо, только я могу его снять. Юри замер, медленно кивнул. — Будем считать, — продолжал Виктор, все еще держа его руку, — что ты меня отпустил. Только чтобы я ушел — тебе придется попросить. Сам, по своей воле, я этого не сделаю. Тишина давила на уши, выворачивала наизнанку. Юри медленно моргнул несколько раз. — Я не хочу, — произнес он внятно, — чтобы ты оставался со мной из чувства вины. — Что? Юри поднял голову, посмотрел в упор — глаза как две бездонные пропасти. — Я слышал, ваш разговор с Юрио. Он сказал, что ты стал тренировать меня из чувства вины. Виктор, как это ни странно, помнил. И тот разговор, и тренировку, — до мельчайших деталей. Мог даже услышать звук коньков, режущих лед, птичий щебет за окнами. — Да, — ответил он. — А что я ответил, ты помнишь? Юри горько скривился. — Ничего. Ты ничего не ответил. — Правильно, — кивнул Виктор. — Потому что тогда я даже себе не мог объяснить, почему так хочется быть рядом с тобой, хотя бы под предлогом тренерства. Юри вскинулся. Глаза у него расширились. — Под предлогом? Виктор не ответил. Еще одна мысль — страшная, неотвратимая — завладела его существом. — Спал я с тобой, — медленно произнес он, — тоже из чувства вины? Юри отвел взгляд. Осознание ударило под дых, вышибло остатки воздуха из груди. Все это время Юри ему не верил. Ждал, когда Виктор наиграется и уйдет. Когда решит, что сделал достаточно, чтобы искупить свою вину. Чувство, перевернувшее всю жизнь Виктора, для Юри не существовало. Виктор со стоном закрыл лицо руками. — Я не только плохой тренер, — сказал он глухо, — я еще и плохой возлюбленный. Я столько раз говорил тебе, что люблю, а ты мне не верил. — Виктор, — Юри осторожно дотронулся до его пальцев. — Ты не говорил ни разу. Медленно, не веря в то, что услышал, Виктор поднял голову, встретился взглядом с Юри. Тот смотрел странно — не то печально, не то выжидающе. Неужели Виктор в самом деле никогда не говорил ему, только думал? Надеялся, что и так все понятно, без слов? И Юри, его отважный Юри, каждый раз доверял ему свое сердце, не зная, что с ним сделает Виктор. Защитит или разобьет вдребезги. Виктор с усилием разлепил пересохшие губы. — Я люблю тебя, Юри. Тот хотел что-то ответить, но Виктор прижал палец к его губам. — Только поэтому я остался с тобой, стал тренировать тебя. Понимаешь? Юри кивнул. — Ты мне веришь? Юри ответил не сразу, через пару секунд, но за эти секунды Виктор успел придумать самые худшие варианты ответа. — Да, верю. Юри закусил губу, мотнул головой, а потом прижался к Виктору, всхлипнул. Плечи его тряслись. Виктор гладил его по спине, по затылку. — Тише, тише, — бормотал он. — Все хорошо, не надо ничего заканчивать, зачем ты это придумал? Я только нашел нам с тобой дом. Ты же знаешь, из Хасецу сейчас многие уезжают, вот и этот дом оставили, как в мультике про Простоквашино, мол, “живите, кто хотите”. То есть, конечно, не так, за него сначала заплатить надо, но в целом… — Виктор, — Юри отстранился, вытер глаза, — говори по-английски, пожалуйста.