Глава 1.
Почему мы любим каникулы? Потому, что кто-то считает, что мы там ничего не делаем — или потому, что кто-то считает, что во время каникул жизнь продолжается? Мы любим каникулы потому, что во время этого короткого мига можно остановить время, суметь невозможное, получить всё то, что не наше и быть близкими к пяти стихиям: Воздуху, Огню, Земле. Воде. Эфиру. Можно суметь невозможное, жить в доме своей мечты не имея возможности заплатить хотя бы за секунду пребывания там, быть счастливым без единственной причины быть таковым и жить в восхитительных и прекрасных местах, длительная жизнь в которых окажется просто ещё одним из тупиков, из которых потом не выберешься.
Но выбираться и не придётся — каникулы закончатся. Сами. И для этого опять ничего не нужно будет делать.
Можно превратить любовников и любовниц в супругов, потому что во время каникул они не смогут вырваться друг от друга, и как бы тебя не хотели не видеть или как бы ты ни хотел больше не видеть кого-то, во время каникул ваше вынужденное счастье неизбежно.
Счастье только на одного человека из двух.
Но они вместе ходят к морю и любуются закатом. Во время каникул можно обладать роскошными домами, тогда как в реальности нет крыши над головой, и чувствовать себя счастливым с тем, кто предпочёл бы в реальном времени скорее умереть, чем провести с вами так много дней. Во время каникул завсегдатаи пунктов бесплатной раздачи провизии для нищих могут позволять себе ходить в дорогие рестораны с видом на море, откуда ветер доносит запах устриц и водорослей.
Правда, есть одно условие: они обязаны всё время радоваться, каждую секунду. как будто достигли нирваны или приняли наркотик. И всё объясняется: и море, и дома, и небо, и закат, и рестораны, это всё стоит денег. Это всё куплено. И тот, кто живёт только жизнью на каникулах, куплен тоже. Но… во время каникул можно иметь жизнь…особенно если в обычное время её у нас нет.
В каждой жизни есть смерть, но прежде всего, есть рождение. И вечное Солнце над облаками.
Не делать истории из ничего,
Если ни за что ничем не платил.
От «ничего не имея» она любила его.
От нечего делать он бы её полюбил.
Глава 2.
Каникулы начинаются примерно через несколько дней после начала каникул.
Когда мы заходим в съёмный дом, в который возвращаемся всё-таки каждое лето на две недели, но который при этом принадлежит всем и не принадлежит никому, он теряет свою анонимность, и когда гладкий фасад, безупречный и словно отутюженный, приоткрывается на что-то другое, большее, и когда дом для каникул перестаёт быть похожим на съёмный дом для всех, мы персестаём быть похожи на тех, кто приехал просто на каникулы. В каждой жизни надо говорить о жизни, пока она ещё есть, и пока ещё есть время. Жизнь на каникулах, которая, как каждая жизнь, заканчивается смертью и начинается рождением, и в которой тоже есть Солнце над облаками.
***
Вечер последних каникул приближается. Пекущее чувство разлуки придёт скоро; после дня, проведённого на пляже, ещё чувствуется заходящее Солнце. припекающее кожу.
За десять лет церковь Сен-Николас не изменилась.
Не изменилась она и за несколько столетий.
Жемчужное небо за древними фресками, и пляж и море начинаются за кладбищем, чьи каменные кресты поднимаются к небу. Здесь покоятся люди, которые родились, жили и умерли в Барфлёр. Их фотографии в молодости на каменных изваяниях, с их теперь уже вечной улыбкой. Никогда эти молодые люди на фотографиях не состарятся и не перестанут улыбаться, что бы ни случилось, и когда заброшенные могилы исчезают в бурьяне и зарослях колючих жёлтых кустов, над которыми органно гудят шмели, их улыбка тает в солёных брызгах моря, ветра и дождя, растворяется в солнечных лучах, страновится эхом детского смеха на пляже. И только невидимые под грудой земли, сухой и переплетённой корнями, старые пары, прошедшие всю жизнь плечом к плечу, покоятся в их могиле рука об руку. Уже почти ничто не напоминает об их давнем присутствии на Земле, и только иногда глухие басовые ноты невидимого органа, разносящиеся под сводами старой церкви, напоминают об их старости и неизбежной смерти. Об их последнем вздохе, о последних шагах под сводами этой же самой церкви, из которой они однажды уже не вернулись.
Я медленно иду по плитам церкви, под её сводом, сделанном из дна корабля. Где рождается и где умирает эпоха, о существовании которой помнили только мы? И как вообще понять, что эпоха закончилась?
***
Вечер в порту, неподалёку от церкви Сен-Николя. Солнце садится за портом, и два огня сигнального маяка, красный и зелёный, начинают мигать в наступающем вечере. Слышны обрывки разговора и смеха вечных туристов и вечных гуляющих. А рядом, прямо у них под ногами, море катит свои вечные волны. И они тоже ищут только одного: счастья. Не за этим ли они все пришли сюда, собрались все вместе, чтобы оказаться около церкви Сент-Николя и полюбоваться закатом. А в то же самое время, где-то в другом мире, другие люди точно так же ищут счастье, также глядя на закат и будучи твёрдо уверены, что они единственные хозяева своей судьбы.