Ехать 450 миль ради того, чтобы выступить с речью, не совпадало с моими представлениями о приятном времяпрепровождении, особенно когда меня попросили уложиться в такой небольшой отрезок времени, но это была возможность рассказать об этих проблемах большему числу людей и привлечь больше сторонников.
Как обычно, я сам оплачивал свои расходы. Когда я вместе с семьей приехал туда, мне сказали, что из-за весьма напряженного графика проведения конференции мне придется ограничиться двадцатью пятью минутами.
Ночью я хорошо выспался, а наутро ко мне снова обратились представители оргкомитета и, извиняясь, сказали, что из-за сложностей с тем, чтобы всех втиснуть в программу конференции, они вынуждены ограничить время моего выступления двадцатью минутами.
Полагая, что хуже уже не будет, я отредактировал свою речь для двадцатиминутного выступления, но за час до него мне сказали, что теперь у меня будет ровно двенадцать минут.
Понимая, что ради этого выступления я с семьей отправился на машине в путешествие почти в тысячу миль (если считать дорогу туда и обратно), я решил вложить в эти двенадцать минут все свои сипы и выступать так, чтобы каждое слово касалось людей. Зал был полон. Когда я выступал, все слушали в абсолютном молчании. Когда я закончил, следующий оратор, профессор Блейклок из новозеландского университета, стоявший прямо за моей спиной, ясно и громко произнес: "Блестяще! Ровно двенадцать минут, ни секундой больше — и ни одного лишнего слова!" После этих слов аудитория взорвалась, словно вулкан. У меня до сих пор хранится кассета с записью того выступления. Я верю, что Бог дал мне особенное помазание для того случая.
Я мог бы рассказать много историй, подобных этой, но на это ушло бы слишком много времени. Тем не менее три случая представляют особый интерес.
Однажды я выступал на тему нравственности перед 1200 женщинами-лютеранками на конференции в северном пригороде Аделаиды. Когда я закончил свое выступление, они встали со своих мест и аплодировали до тех пор, пока я не покинул зал.
Однажды в театре шла постановка "Цветы". Это была гомосексуальная фантазия, в которой была сцена снятия Тела Христа с креста. Большинство членов нашей команды были измотаны борьбой, поэтому я отправился туда один. Я встал на входе в театр с плакатом: "Там показывают богохульство. Вас совесть не мучает?", так что всем посетителям приходилось протискиваться мимо меня, чтобы пробраться к дверям. Вскоре туда подъехала бригада тележурналистов. Они сказали: "Мистер Дэниелс, вы здесь совсем один". Затем они предложили мне сказать несколько слов, и я назвал лидеров многих христианских деноминаций в нашем штате и других лидеров церквей и спросил: "Где вы?" Мне стало известно, что архиепископу англиканской церкви не понравилось, что я упомянул его имя, и я договорился о встрече с ним.
Архиепископ любезно принял меня и быстро перешел к сути дела, спросив меня: "Что же, по-вашему, я должен был сделать?" Я ответил: "Апостол Павел, наверное бы, распростерся на пороге и сказал бы людям, что если они хотят попирать Христа, им придется сначала попрать его тело". Затем я продолжил: "Сэр, если бы вы так поступили, вы бы мгновенно стали великим лидером, но мне кажется, вы упустили величайшую возможность своей жизни". Архиепископ был заметно тронут и попросил, чтобы я связался с ним, если подобная ситуация снова возникнет.
В другой раз мне позвонили по телефону и сказали, что во время собрания в городском совете кто-то собирается пробежать нагишом по сцене, на что я ответил: "Там очень холодно, и этот человек будет чувствовать себя весьма неуютно". Конечно, этого на самом деле не произошло.
В тот период времени я находился под защитой полиции. Мне плевали в лицо, меня оскорбляли, а студентки университета начинали в знак протеста раздеваться. Однако я, как и многие другие члены нашей команды, получал и огромную поддержку.
Во время кампании за нравственность в нашем штате по всей стране были люди, так же сильно переживавшие за это, как и мы. Мы слышали о том событии, которое произошло на Трафальгарской площади в Лондоне, в котором участвовали такие знаменитости, как литературный гигант Малькольм Маггеридж, великая поборница нравственности Мэри Уайтхауз, поп-звезда Клифф Ричард, и которое проходило под непосредственным руководством Стива Стивенса и его жены. Они собрались, чтобы провести "Фестиваль света" — праздничное мероприятие, сосредоточенное на семейных ценностях и библейской нравственности. Тысячи людей вышли на демонстрации против порнографии.